У меня такое ощущение, что я больше в инете не появлюсь никогда.
Жалко, конечно.
Но ближайший месяц я не вернусь точно.
Если кто-то кому-то что-то когда-то зачем-то обещал - забудьте об этом. Еще месяц не получите.
Я извиняюсь, правда.
Так что "до встречи", а может быть и "прощайте"...
Пи.Си. Я люблю Вас..

запись создана: 12.02.2010 в 10:47

---

Гыы. Папа вспомнил, что нашу деревню когда-то образовали выходцы из Украины
Теперь называет меня "хохляцкой рожей"
Будто сам не местный

---

Наткнулась на такую картинку...Брр! Ненавижу ТАКИЕ лица

www.film.ru/img/afisha/IMDRP/posters/poster2.jp...

---

Ну, да... А как могло быть иначе?

Ваш избранник - Кардинал Ришелье.

http://s58.radikal.ru/i162/0904/86/80c49acafa68.jpg Кардинал де Ришелье великолепный политический деятель, мудрый, с жизненным опытом, кроме этого он и великолепный кавалер.

Пройти тест

Ой, люди... Я должна была родиться в начале 17 века

---

Ммм...
Два метра ростом, наверное.
Красота моя. Радость мое. Счастье

---

Как ВЫ относитесь...

Вопрос: к отписывающимся?

1. Ненавижу их!!!		1	(12.5%)
2. Мне по барабану		4	(50%)
3. Ну... Мало ли почему отписался... Спросить надо		1	(12.5%)
4. Свой варьянт в комменты		2	(25%)
Всего:		8

---

Ах, как же я обожаю Повиласа Ванагаса!
Мррр-мяу!

---

Выложила рисунки за среду, четверг и пятницу в сообществе.
Смотрим их там, комментим тоже там

---

Итак...

Второй дневник, то есть дневник пользователя  Shura no hana преобразован в сообщество.
Вскоре будут готовы правила, и все прочее.
Это будет мой архив творчества любого, и архив творчества любого из Васесли это кого-то заинтересует, конечно
В общем!
Жду вас через неделю, когда все оформлю

---

Люди, а преобразовать днев в сообщество - платная процедура?
И само сообщество - оно платно?

---

28.01.2010 в 08:14

Пишет  Лин:

Нагло сперто, но мне понравилось

26.01.2010 в 21:07

Пишет  mykelty:

просьба
дорогие мои ПЧелки, у меня к вам огромная просьба!
опишите меня одним словом плиз!
и не важно какое это слово будет, главное что бы честно))) основное условие - анонимность! то есть отправляйте коммент от Гостя)))
мр?)))

---

Как-то на душе и хорошо и тоскливо одновременно...
Скоро вся эта эйфория закончится, и я опять бухтеть начну
Когда все это кончится?
Не знаю...
Когда-нибудь.
Но поскорее бы.
Я начала меняться. Взялась за себя.
А вокруг даже не лучше, даже не то же самое: только хуже...

---

Таисия сегодня не ходила в школу - мороз.
Таисия сегодня делала уборку в "России" - хочет купить мольберт, ищет спонсора.
Таисия сегодня пересмотрела до конца мушкетеров - влюбленный идиот на седьмом небе, он их еще семь раз пересмотрит....
Таисия сегодня начала читать второй том "Т.Дона" - нашла упоминание в тексте о прихоперских казаках)))
Таисия рада, Таисия счастлива.
Она очень одухотворена, и её так и тянет написать или стихи, или прозу...

---

А я то все этого момента ждала)

Юлик вернулся и закрылся)

---

Я давно хотела написать про свой род...

А написать есть что.
Времени нет.
Немножко я все же напишу.
Наше село - село прихоперских казаков.
В годы Первой Мировой мой прапрадед получил Георгиевский Крест. Такой красивый, молодой, с глубоким , уставшим взглядом...
Прадед был первым трактористам в смутные времена становления колхозов,
Один из дедушек служил в кремлевском полку, отшагал множество парадов, фотографировал Жукова (до сих пор храним фотографию фельдмаршала), стоял в почетном карауле у Кремля, мавзолея, вечного огня...

---

Скажите, какой Вам больше?

27.01.2010 в 10:54

Пишет  Itory:

Заказ. Дизайн для Manatee
Выполнен в двух вариантах, больше вариантов я не вижу.

Вариант #1

Вариант #2

Заказ

30.12.2009 в 13:05

Пишет Manatee:

Скриншоты.

Собственно, это и есть идея диза, коя появилась у меня недавно - я в личку еще писала.
Слова под эпик: I was well, would be better, took physic and died (Вильгельм Кюхельбекер) или "Человек этот всегда был недоволен настоящим положением, всегда он
жертвовал будущему и в будущем предвидел одни неприятности; его многие
почитали человеком необыкновенным и ошибались; другие... Верьте, что он был
лучше и хуже молвы и суждений о нем людей, знавших только его наружность." - по- любому, та, которая в эпик не подойдет, пойдет в подпись.
. Таким вот росчерком, каллиграфическим. наверное. Или интересным каким-нибудь: главное, чтобы как от надписи пером.
Картинку под эпик можно выбрать вместе, ИМХО, но где товарищ этот смеется или мало-мальски НЕ ГРУСТИТ не подходят. А остальное можно обговорить...
Цвет записи, ИМХО, должен быть таким, чтобы диз казался тяжелым. Но не думаю, что холодные оттенки подойдут: скорее всего, ИМХО неопытнейшего дизайнера, надо брать на несколько тонов темнее цвета записи нынешнего.
Аватарки, безусловно ХОЧУ_ХОЧУ_ХОЧУ! но надо брать, опять таки, с грустной рожицей, веселые - не про нас.
Под фото к дизу подойдет шестая с конца, эта -
А вот с фоном... Я не хотела бы какой-то однотонный, лучше сделаем хуже, но возьмем картинку поинтереснее: пейзаж... К примеру. Или что-то меланхолично-символично-философское..
Разумеется, если тебе не интересно - вообще на всю белиберду под этим катом не отвечай)

---

1. Нафиг я это пишу? Никто это читать не станет...
Но я напишу уж...
2. Какая связь? Их две: мне выдвинули ультиматум: либо начинаешь ухаживать за собой, либо выкидываем все книги и фильмы про Риша... Ну, и потом, надо же брать пример с умного человека. Арман за собой ухаживал) А раз собираешься брать с человека пример, то...
3. Глупая Люция Ахметовна! И что, что наш Риш не точная копия? Зато тут такая игра!... А это важнее
4. Эскиз одного из вариантов для Мелиссы готов. Но из-за чрезмерной глюченности нета и моего метания по дому я пока не могу его выложить. На выходных, или в пятницу. Я искренне извиняюсь

---

ААА!
Спасибо!
Ура!
Теперь у меня есть все 4 фильма о мушкетерах.
Это счастье...

---

Все будем благодарны Ришелье!

Ибо именно он заставил меня наконец-то следить за руками, лицом, и стать более аккуратной....
Связь времен, однако.

---

Конец

Но и Лицей скоро почувствовал на себе то, что чувствовали все.
Однажды царь вызвал Энгельгардта и спросил у него -- благосклонно,
впрочем:
-- Есть ли у вас желающие идти в военную службу? Энгельгардт подумал.
Желающих было так мало, что, собственно говоря, их и совсем не было. Но
ответить царю, который с утра до ночи занимался теперь муштрой в полках и
таинственными соображениями об изменениях военной формы, -- ответить ему
просто было не так-то легко.
Энгельгардт наморщил лоб и сказал:
-- Да чуть ли не более десяти человек, ваше величество этого желают.
Царь важно кивнул головой:
-- Очень хорошо. Надо в таком случае их познакомить с фрунтом.
Энгельгардт обомлел. "Фрунт, казарма, Аракчеев -- Лицей пропал, --
пронеслось у него в голове. -- Конец нашему милому, нашему доброму Лицею".
Он молча поклонился и вышел.
На совете Лицея, о котором знали все лицеисты, на цыпочках ходившие в
эти дни, шло долго обсуждение.
Де Будри щурился.
-- Значит, переход на военное положение? Куницын, бледный и
решительный, сказал:
-- В случае муштры и фрунта -- слуга покорный, подаю в отставку.
Энгельгардт наконец решил отшутиться. Это иногда удавалось. Шутка
пользовалась уважением при дворе еще при Павле, который за остроумное слово
награждал чинами. Великий князь Мишель из кожи лез вон, чтобы прослыть
острословом.
Энгельгардт пошел к царю и сказал ему:
-- Ваше величество, разрешите мне оставить Лицей, сели в нем будет
ружье.
Царь нахмурился.
-- Это отчего? -- спросил он.
-- Потому что, ваше величество, я никогда никакого оружия, кроме того,
которое у меня в кармане, не носил и не ношу.
-- Какое ото оружие? -- спросил царь.
Энгельгардт вынул из кармана садовый нож и показал царю.
Шутка была плохая и не подействовала. Царь уже свыкся с мыслью, что из
своего окна он будет видеть лицейскую муштру. Это было для него легким
отдыхом, летним развлечением. Его тянуло к этой игрушечной муштре, как
когда-то его деда Петра III тянуло к игрушечным солдатикам. Они долго
торговались, и с кислой улыбкой царь наконец согласился, чтобы для желающих
был класс военных наук. На том и поладили.
В другой раз, летом, царь вызвал Энгельгардта и холодно сказал ему,
чтобы лицеисты дежурили при царице, -- Елизавета Алексеевна жила тогда в
Царском Селе.
Энгельгардт помолчал.
-- Это дежурство, -- сказал, не глядя на него, Александр, -- приучит
молодых людей быть развязнее в обращении.
Чувствуя, что сказал какую-то неловкость, он добавил торопливо и
сердито:
-- И послужит им на пользу.
В Лицее сообщение о дежурстве вызвало переполох. Все лицеисты разбились
на два лагеря. Саша Горчаков -- князь, близорукий, румяный мальчик с
прыгающей походкой и той особенной небрежностью манер и рассеянностью,
которые он считал необходимыми для всякого аристократа, -- был за дежурства.
Надо было начинать карьеру, и как было не воспользоваться близостью
дворца.
-- Это удачная мысль, -- сказал он снисходительно, одобряя не то царя,
не то Энгельгардта.
Корф, миловидный немчик, который тянулся за Горчаковым, и
Лисичка-Комовский решительно заявили, что новая должность им нравится.
-- Я лакейской должности не исполнял и не буду, -- спокойно сказал
Пущин, но щеки его разгорелись.
-- Дело идет не о лакеях, но о камер-пажах, -- возразил Корф.
-- Но камер-паж и есть ведь царский лакей, -- ответил Пущин.
-- Только подлец может пойти в лакеи к царю, -- выпалил Кюхля и
побагровел.
Корф крикнул ему:
-- Кто не хочет, может не идти, а ругаться подлецом низко.
-- Иди, иди, Корф, -- улыбнулся Есаков, -- там тебе по две порции
давать будут. (Корф был обжора.)
-- Если от нас хотят развязности в обращении, -- заявил Пушкин, --
лучше пусть нас научат ездить верхом. Верховая езда лучше, чем
камер-пажество.
Горчаков считал совершенно излишним вмешиваться в спор. Пускай Корф
спорит. Для Горчакова это было прежде всего смешно, ridicule. Он вскидывал
близорукими глазами на спорящих и спокойно улыбался.
Обе партии пошли к Энгельгардту.
Энгельгардт, видя, что в Лицее есть какие-то партии, опять пошел к
царю. Царь был на этот раз рассеян и почти его не слушал.
-- Ваше величество, -- сказал Энгельгардт, -- придворная служба, по
нашему верноподданнейшему мнению, будет отвлекать лицеистов от учебных
занятий.
Царь, не слушая, взглянул на Энгельгардта и кивнул ему головой.
Энгельгардт, подождав, поклонился и вышел.
Лицеистов забыли и оставили в покое.
Зато Яковлев, паяс, представлял уже не только дьячка с трелями. Он
однажды показал "загадочную картинку".
Начесав вихры на виски, расставив ноги, растопырив как-то мундир в
плечах, он взглянул туманными глазами на лицеистов -- и те обмерли: чучело
императора!
В другой раз он показал с помощью ночного сосуда малоприличную
картинку: как Модинька Корф прислуживает государыне.
Был в Лицее дядька Зернов, Александр Павлович, собственно не дядька, а
"помощник гувернера" по лицейской табели о рангах, -- редкий урод, хромой,
краснокожий, с рыжей щетиной на подбородке и вдобавок со сломанным носом. И
вот по всему Лицею ходила эпиграмма:

ДВУМ АЛЕКСАНДРАМ ПАВЛОВИЧАМ

Романов и Зернов лихой,

Вы сходны меж собою:

Зернов! хромаешь ты ногой,

Романов головою.

Но что, найду ль довольно сил

Сравненье кончить шпицем?

Тот в кухне нос переломил,

А тот под Аустерлицем.

Вскоре в Лицее произошли два политических случая: с Вильгельмом и с
медвежонком.

VIII

Медвежонок был довольно рослый, с умными глазами, с черной мордой, и
жил оп в будке на лицейском дворе. Принадлежал он генералу Захаржевскому,
управляющему царскосельским дворцом и дворцовым садом. Каждое утро лицеисты
видели, как, собираясь идти в обход, генерал трепал по голове медвежонка, а
тот порывался сорваться с цепи и пойти вслед за ним. Пушкин особенно любил
медвежонка, часто с ним здоровался. Медвежонок подавал ему толстую лапу,
смотрел в лицо Пушкину, прося сахара.
И вот однажды на глазах у всех лицеистов произошло событие, которое
внесло медвежонка в политическую историю Лицея.
Медвежонок сбежал,
Генерал Захаржевский, проходя однажды мимо будки, к ужасу своему
обнаружил, что будка пуста: медвежонок таки сорвался с цепи. Начали искать
-- безуспешно: ни на дворе, ни в саду медвежонка не было. Генерал потерял
голову: в двух шагах был дворцовый сад -- что, если... Генерал беспокоился.
И действительно, было из-за чего.
Царь прогуливался по саду. Расстегнув мундир, заложив руку за обшлаг
жилета, он медленно шел по саду -- лицеисты знали куда: он собирался к
"милой Вельо", молоденькой баронессе, свидания с которой у Александра бывали
регулярно в Александровском парке, в Баболовском дворце.
Дело было к вечеру.
У дворцовой гауптвахты играла полковая музыка. Лицеисты в дворцовом
коридоре слушали ее.
Вдруг царь остановился. Кудрявый шарло, который всегда с ним гулял,
отчаянно, пронзительно залаял. Царь шарахнулся и от неожиданности вскрикнул.
Навстречу ему шел молодой медведь. Медведь встал на задние лапы. Он просил
сахара. Шарло, визжа, набрасывался на него и отскакивал.
Тогда царь молча повернулся и побежал мелкой рысцой обратно ко дворцу.
Медвежонок неторопливо заковылял вслед за ним.
Лицеисты разинув рты смотрели. Яковлев присел от восторга. Фигура
молчаливо потрухивающего по дорожке императора поглотила его внимание. Следя
за удаляющимся царем, он, приоткрыв рот, невольно поматывался из стороны в
сторону.
Царь скрылся.
Вдруг со всех сторон с шумом и криком набежали сторожа, унтера, а
впереди всех, с пистолетом в руке, бежал потрясенный генерал.
Выстрел -- и медвежонок, глухо зарычав, растянулся на земле.
Пушкин обернулся к товарищам:
-- Один человек нашелся, да и то медведь.
Вечером Яковлев исполнил в лицах "злодейское покушение на жизнь его
величества", представлял медведя на задних лапах, потрухивающего по дорожке
царя и спасителя-генерала.
Таков был политический случай с медвежонком.
Происшествие, героем которого был Вильгельм, слегка напоминало
происшествие с медвежонком.
Однажды Вильгельм гулял в саду; он вспоминал Павловск, Устиньку, глаза
матери и ее сухонькие руки -- и его потянуло домой. Навстречу ему попался
молоденький офицер в щегольском сюртуке.
-- Дядя Павел Петрович! Oncle Paul! ¹ -- воскликнул
Вильгельм, узнав материна кузена Альбрехта, того самого, который участвовал
в семейном совете, когда Вилли определяли в Лицей. -- Как, вы здесь? Не
ожидал вас встретить.
¹ Дядя Павел (франц.).

Он обнял его.
Офицер холодно отстранил его. Вильгельм этого сгоряча не заметил.
-- Давно ли вы здесь?
-- Н-да, -- промямлил офицер.
-- В Павловске давно не бывали?
-- Н-да, -- процедил сквозь зубы офицер.
-- Давно ли матушку видели?
-- Н-да, -- сказал офицер, со злостью глядя на Вильгельма.
Дядя Павел Петрович едва удостоивал его ответом. Вильгельм обиделся. Он
принужденно и с достоинством откланялся. Офицер не ответил, посмотрел вслед
удаляющемуся Кюхле, пожал плечами и продолжал путь.
Кюхля наткнулся на лицеистов, которые с ужасом на него смотрели.
-- Что с тобой стряслось, Вильгельм? -- спросил его Пущин. -- Ты
великих князей останавливаешь и, кажется, обнимаешь.
-- Каких великих князей?
-- Ты только что с Михаилом Павловичем объяснялся и за рукав его
держал.
-- Это Павел Петрович Альбрехт, -- бормотал Вильгельм, -- это дядя,
какой это Михаил Павлович?
-- Нет, -- захохотал Пушкин. -- Павел Петрович был папа, а это сынок --
Михаил Павлович.
Таков был политический анекдот с Вильгельмом -- медвежонок напал на
царя, Вильгельм обнял великого князя.

IX

Однажды Пушкин сказал Вильгельму:
-- Кюхля, что ты сидишь сиднем? Пойдем сегодня к гусарам, они, право, о
тебе слыхали и хотят с тобой познакомиться.
Кюхля согласился не без робости.
Вечером, сунув многозначительно на чай дежурному дядьке, они вышли за
лицейские ворота и прошли к Каверину.
Окна у Каверина были раскрыты; слышна была гитара и смех. Высокий тенор
пел: "Звук унылый фортепьяно".
Пушкина с Кюхлей встретили радостно.
Каверин в расстегнутом ментике, в белоснежной рубашке, сидел в креслах.
На коленях лежала у него гитара. Глаза Каверина были бледно-голубые, льняные
волосы вились по вискам. Перед Кавериным стоял высокий черный гусар, смотрел
мрачно на него в упор и пел высоким голосом романс. Он был слегка пьян. За
столом было шумно, пьяно и весело.
Низенький гусар с широкой грудью встал, бренча шпорами, из-за стола,
бросился к Пушкину и поднял его на воздух. Пушкин, как обезьяна,
вскарабкался ему на плечи, и гусар, не поддерживая его руками, побежал
вокруг стола, прямо расставляя крепкие небольшие ноги.
-- Уронишь! -- кричали за столом.
Пушкин спрыгнул на стол между бутылок. Гусары захлопали.
-- Пушкин, прочти свой ноэль.
И Пушкин, стоя на столе, начал читать:

Узнай, народ российский,

Что знает целый мир:

И прусский и австрийский

Я сшил себе мундир.

О, радуйся, народ: я сыт, здоров и тучен;

Меня газетчик прославлял;

Я ел и пил, всех посещал --

И делом не замучен.

Черный гусар, который давеча пел романс, резко захохотал. Пушкин легко
спрыгнул со стола. Ему налили вина.
Все чокнулись. Кюхле, как новому, налили огромную чашу пунша. Каверин
закричал ему:
-- За вольность, Кюхельбекер! До конца!
Вильгельм осушил чашу, и голова у него закружилась. Все казалось ему
прекрасным. Неожиданно для самого себя он потянулся к Каверину и обнял его.
Каверин крепко его поцеловал. Кругом засмеялись.
-- Он влюблен, -- сказал низенький гусар, подмигивая. -- Я всегда их
узнаю: когда влюбленный выпьет, тотчас целуется.
Черный гусар спросил у Пушкина:
-- Это твой бонмо ¹, что в России один человек нашелся, да и
то медведь, -- про вашего медвежонка?
¹ Острота, словцо (франц. bon mot).

-- Мой, -- самодовольно тряхнул головой Пушкин.
-- Может, и человек найдется, -- важно сказал черный гусар.
Пушкин поднял высоко стакан:
-- За тебя и за медвежонка. Черный гусар нахмурился.
Но Пушкин уже хохотал, вертелся вокруг него, щекотал его и тормошил. Он
всегда был таким, когда немного смущался.
-- Пьер, -- кричал он Каверину, -- Пьер, будь моим секундантом! Сейчас
здесь будет дуэль.
Каверин засмеялся глазами, потом мгновенно сделал "гром и молнию":
перекосил лицо и открыл рот. "Гром и молния" был его любимый фокус.
Он вышел из-за стола. Пьяный, он держался на ногах крепко, но слишком
прямо. В полуулыбке приоткрылись его белые зубы. Так он прошелся вокруг
комнаты легкой танцующей походкой. Остановился и запел грустно, и весело, и
лукаво:

Ах, на что было огород городить,

Ах, на что было капусту садить.

И присел и начал выкидывать ногами. Черный гусар забыл о Пушкине и
тянулся к Каверину:
-- Эх, Пьер, Пьер, душа ты моя геттингенская. А Каверин подошел и
хлопнул его по плечу:
-- Тринкену задавай! Шамбертень пей -- хорош! Кюхля охмелел. Ему было
грустно необыкновенно.
Он чувствовал, что сейчас расплачется.
-- Влюблен, влюблен, -- говорил, глядя на него, низенький широкоплечий
гусар. -- Сейчас плакать начнет.
Он незаметно подливал ему вина.
Кюхля плакал, говорил, что презирает вполне низкую вещественность
жизни, и жаловался, что его никто не любит. Низенький на него подмигивал.
Кюхля видел это, и ему было немного стыдно. Огни свеч стали желтыми --
рассветало. За столом гусары задумались.
Пушкин уже не смеялся. Он сидел в углу и разговаривал тихо с бледным
гусаром. Лоб гусара был высокий, глаза холодные, серые. Улыбаясь язвительно
тонкими губами, он в чем-то разуверял Пушкина. Пушкин был сумрачен,
закусывая губы, поглядывал на него быстро и пожимал плечами. Кюхля только
теперь заметил гусара. -- Это был Чаадаев, гусар-философ. Он хотел подойти к
Чаадаеву, поговорить, но ноги его не держали, а в голове шумело.
Пора было расставаться: Каверин налил всем по последнему стакану.
-- За Кюхельбекера. Принимаем в нашу шайку. Выпьем за дело общее, res
publica... ^1
1 Общее дело (лат.); отсюда: республика.

Он выпил, потом вынул вдруг саблю из ножен и пустил ее в стену.
Клинок вонзился в дерево, трепеща. Каверин засмеялся счастливо.
На улице было прохладно и сыровато. Деревья аллей были свежи и мокры.
Хмель довольно быстро прошел. Было утро, легкая пустота в голове и
усталость. Пушкин спросил Кюхлю:
-- Правда хорошо?
-- Слишком пьяно, -- мрачно ответил Кюхля. -- Они насмешники.
Он помнил, как низенький гусар подмигивал, и ему было тяжело. Пушкин
остановился с досадой. Он посмотрел на бледное, вытянутое лицо друга и со
злостью сказал, прижимая руку к груди:
Тяжелый у тебя характер, брат Кюхля.
Кюхля посмотрел на него с упреком. Пушкин говорил жестко, как старший:
-- Люблю тебя, как брата, Кюхля, но, когда меня не станет, вспомни мое
слово: ни друга, ни подруги не знать тебе вовек. У тебя тяжелый характер.
Вильгельм вдруг повернулся и побежал прочь от Пушкина. Тот растерялся,
поглядел ему вслед и пожал плечами.
Больше к гусарам Кюхля не ходил.

X

Последний месяц перед окончанием Лицея все чувствовали себя уже
по-иному, жили на месяц вперед; появилась даже некоторая отчужденность.
Князь Горчаков был изысканно обходителен со своими товарищами, его легкая
прыгающая походка стала еще развязнее, он уже воображал себя в
великосветской гостиной и, прищурясь, сыпал бонмо, репетируя свое появление
в свете. Пушкин ходил встревоженный, Корф был деловит, и только обезьянка
Яковлев был все тот же, паясничал и пел романсы.
В саду вечером разговаривали о будущем -- о карьере.
-- Ты, Лисичка, куда собираешься после окончания? -- спросил
покровительственно Корф. Корф все это время вертелся около Горчакова и
перенял у него снисходительный тон.
-- В Департамент народного просвещения, -- пискнул Комовский. -- Мне
обещано место столоначальника.
-- А я в юстицию, -- сказал Корф. -- В юстиции карьера легче всего.
-- Особенно если польстить где надо, -- сказал Яковлев.
Горчаков молчал. Все в Лицее знали, что он идет по иностранным делам.
Связи у Горчакова были высокие.
-- Эх вы, столоначальники, -- сказал быстро Пушкин. -- Я в гусары
пойду. Охота за столом сидеть. А вот Илличевский, верно, по финансовой части
пойдет.
Все захохотали. Илличевский был скуп. Он ответил обиженным голосом:
-- Не всем же гусарами быть. Кой-кому придется и потрудиться.
Молчали только Пущин и Кюхля.
-- А куда же ты, Пущин? -- спросил Корф, все так же покровительственно.
-- В квартальные надзиратели, -- сказал Пущин спокойно.
Лицеисты засмеялись.
-- Нет, серьезно, -- приставал Корф, -- ты куда определиться думаешь?
-- Я и говорю серьезно, -- ответил Пущин, -- я иду в квартальные
надзиратели.
Все засмеялись. Вильгельм с недоумением смотрел на Пущина.
-- Всякая должность в государстве, -- медленно сказал Пущин и обвел
всех глазами, -- должна быть почтенна. Нет ни одной презренной должности.
Нужно своим примером показать, что не в чинах и не в деньгах дело.
Корф растерянно смотрел на Пущина, ничего не понимая, но Горчаков,
прищурясь, сказал ему по-французски:
-- Но, значит, и должность лакея почтенна, и, однако же, вы не захотели
бы быть лакеем.
-- Есть разные лакеи, -- сухо ответил Пущин. -- Лакеем царским
почему-то не почитается быть обидным.
Горчаков усмехнулся, но промолчал.
-- А вы? -- обернулся он к Вильгельму несколько иронически. -- Вы куда
собираетесь?
Вильгельм посмотрел растерянно на Горчакова, Пушкина, Комовского и
пожал плечами:
-- Не знаю.

XI

8 июня 1817 года. Ночь. Никому не спится. Завтра прощание с Лицеем, с
товарищами, а там, а там... Никто не знает, что там.
За стенами Лицея какой-то темный воздух, тонкая розовая заря горит,
звуки, что-то сладкое и страшное, мелькает женское лицо.
Кюхля не спит, как все, он сидит один. Сердце его бьется. Глаза сухи.
Неясный страх тревожит его воображение.
Стук в дверь. Входит Пушкин. Он не смеется, как всегда. Глаза его
почему-то полузакрыты.
-- Я тебе на память написал, Вильгельм, -- говорит он тихо. --
"Разлуку". -- Голос его тоже другой, глуховат и дрожит.
-- Прочти, Александр, -- оборачивается к нему Кюхля и смотрит на него с
непонятной тоской.
Александр читает тихо и медленно:

В последний раз, в сени уединенья,

Моим стихам внимает наш пенат.

Лицейской жизни милый брат,

Делю с тобой последние мгновенья.

Прошли лета соединенья;

Разорван он, наш верный круг.

Прости! Хранимый небом,

Не разлучайся, друг,

С свободою и Фебом!

Узнай любовь, неведомую мне,

Любовь надежд, восторгов, упоенья!

И дни твои полетом сновиденья

Да пролетят в счастливой тишине!

Прости! Где б ни был я: в огне ли смертной битвы,

При мирных ли брегах родимого ручья,

Святому братству верен я.

И пусть (услышит ли судьба мои молитвы?),

Пусть будут счастливы все, все твои друзья!

Он кончил; Кюхля закрыл глаза. Он заплакал, потом порывисто вскочил,
прижал к груди Пушкина, который был ниже его на две головы, -- и так они
стояли с минуту, ничего не говоря, растерянные.
Кончился Лицей