Какая я все таки глупая девочка. Учтите это, мимо проходящие

---

Князь Мышкин пишет длинные, восторженные посты. "Как объяснить Парфену, что он - прекрасный, чистый человек? Если бы только он сам в это поверил, а главное - уверовал бы. Так ведь он и верует, верует! это брат мой! только ведь он сам боится всего самого светлого в себе... Тут, в ЖЖ, так много прекрасных людей, я бы всех включил в свои друзья - жаль, что нельзя более семисот пятидесяти." И так далее.


Рогожин завел журнал, уступив просьбам князя, но почти не пишет туда. Редкие, невнятные постинги, понятные только ему самому, с отключенными комментами. Сам иногда комментирует Мышкина и Настасью Филипповну - первому пишет короткие реплики вроде: "Князь, ты наивен. Завидую ", второй - под пьяную руку - страстные, путаные признания или обвинения со множеством опечаток. Протрезвев, он их удаляет.

Настасья Филипповна пишет не часто, но многословно и путано, срываясь на истерику, в основном, когда выпьет. Посты то по-русски, то по-французски, без абзацев и знаков препинания. Большинство записей - в режиме friends only, но все ее мужчины у нее во френдах. Все, кроме Князя. Примерно раз в неделю убивает свой аккаунт, затем восстанавливает.

Аглая: "Видала Рыцаря Бедного. До чего же простодушен, в наше время так нельзя. Правильно говорят: идиот! Маменька от него без ума, а я его ненавижу... Впрочем, что мне за дело! Читаю Марлинского - совсем не похоже на нашу сегодняшнюю жизнь... Я дрянь! Дрянь! А Князь - святой, в отличие от э т и х... Сейчас одеваюсь - едем к Щ-м..."

Александра кропает умные, спокойные тексты о философии, музыке и литературе, со множеством цитат и ссылок. Иногда в режиме private постит свои стихи.

Аделаида вывешивает свои рисунки: большей частью пейзажи и шаржи на родственников.

Лизавета Прокофьевна однажды обнаружила, что дочери не отходят от компьютера. Немедленно подошла, заглянула: "Что за чушь? Немедленно прекратите заниматься чепухой!" - но вскоре потребовала завести аккаунт и ей. Плохо умеет обращаться с интернетом, поэтому пишет мало, в основном лытдыбр.

Ипполит - типичный "дневник самоубийцы", каковых в ЖЖ более чем достаточно. В конце концов попадает в ru_memory.

Лебедев ведет очень популярный журнал, содержит сплетни обо всех известных ЖЖюзерах и длинные провокационные "телеги" на самые разнообразные темы, от секса до политики. "Любим" Апачем и забанен у Мицгола.

Генерал Иволгин еще более популярен благодаря "правдивым историям из своей жизни". Одна из таких историй - о ребенке, которого генерал, якобы, вытолкнул из вагона метро. Собирает по тысяче комментов: "Жжошь!", "Сцуко, убей себя!", "Папа! Пожалуйста, перестань позориться. Коля" (анонимный коммент).

Фердыщенко творит полный хаос, от "Княсь, выпей йаду!" до очень умных и тонких наблюдений за окружающей действительностью, написанных на языке "падонкаф". Те, кто способен продраться сквозь жаргон, мат и похабные юзерпики, получают интеллектуальное удовольствие.

Тоцкий ведет эстетский журнал: книги, фильмы, театр, музыка, тонкая кухня, ну и разумеется, женщины. Посты свидетельствуют об отменном вкусе, образованности и латентном гомосексуализме.

Келлер пишет, в основном, лытдыбр о том, с кем он выпил и подрался. Но попадаются и пафосные посты о мерзавцах-олигархах, грабящих Русский Народ.

Генерал Епанчин и Ганя Иволгин журналов не ведут. Первому это в голову не приходит, второму жалко денег на интернет.

---

Прекрасность номер 2

Это неслыханное событие случилось на одной из планет звездной
системы, далеко отстоящей от нашего Солнца. Произошло же оно в те
времена, когда планета только покрылась зелеными лугами, таящими
семена в своих недрах, и деревьями, сгибавшими ветви под тяжестью
сочных плодов. Молодые леса были населены зверями и птицами разных
пород. Всевозможные рыбы скользили в морских водах, недавно
отделившихся от хляби небесной.
В лесной чаще, где следы былого хаоса еще проступали в виде
запутанных лиан, несколько дней назад возник огромный сад симметричных
пропорций. Все в этом саду - и благоухающие цветы, и заросли
кустарника со свежей листвой многочисленных оттенков - неоспоримо
свидетельствует о тонком художественном вкусе Создателя.
Молодая женщина совершенной красоты прогуливается в этом уголке
наслаждений. Она нага, но не догадывается об этом.
Женщина движется медленно, шаги ее слегка неуверенны, ноздри
трепещут, втягивая растворенные в воздухе ароматы. Она идет по дорожке
из гладкой блестящей гальки, такой же нежной, как мягкий песок. Дойдя
до поворота, она оборачивается и задерживает взгляд на человеке,
лежащем неподалеку на траве. Она улыбается, глядя на своего спутника,
растянувшегося под тенистым деревом. Она не перестает улыбаться. Любое
проявление жизни в этом саду озаряет ее лицо. Но мужчина ничего не
видит, он спит с такой же, как у нее блаженной улыбкой, повернувшись
лицом к небу. Он тоже наг и тоже не знает об этом.
Женщина мгновенье колеблется. Ей хочется разбудить его, чтобы
вместе совершить задуманную прогулку, но она не решается и молча
продолжает свой путь. Если ей всегда доставляет удовольствие идти
рядом с ним по дорожкам сада, если его присутствие, касание его бедра,
ощущение мускулистой руки, обнимающей талию, погружают ее в сладостное
блаженство, то теперь она уже начинает наслаждаться и очарованием
одиночества в этом саду, где все для нее в диковинку. Сейчас она
полнее чувствует негу, исходящую от каждого цветка, каждого растения,
каждой былинки.
Она выходит к реке, пересекающей сад, идет по песчаному берегу и
останавливается там, где река, вырываясь за пределы сада, делится на
четыре рукава. Женщина поднимается на холм, чтобы взглянуть на
пенящиеся воды, которые исчезают в бесконечности лесов. Она улыбается,
чувствуя в своих глазах отблески водяных струй.
Она долго стоит так, будто замечтавшись, затем возвращается и
вскоре выходит на другую дорогу, которая петляет, прежде чем вывести к
тому кустарнику, где они со спутником устроили себе пристанище.
Женщине хочется продлить минуты одиночества. Может быть, она смутно
ощущает, что это усилит радость встречи.
Тропинка обрывается в центре сада, где растут фруктовые деревья.
Этот уголок был задуман и выполнен с тем же художественным
совершенством, которое невольно ласкает взор. На нежно-зеленой лужайке
с ровной, словно подстриженной, травой выстроились ряды деревьев
различных пород. Они склоняются под тяжестью ярко расцвеченных плодов,
делающих темную листву похожей на звездное небо. Это буйство красок
продлится до тех пор, пока сочные плоды, изливающие все ароматы
молодой планеты, не превратятся в изысканное лакомство, которым
невозможно пресытиться.
Планировка фруктового сада тоже строго продумана. Создатель проявил
здесь пристрастие к геометрии. Лужайка, несмотря на большие размеры,
образует правильный эллипс. Деревья, густо растущие вдоль окружности,
все редеют по мере того, как продвигаешься к центру большой оси, и,
таким образом, середина остается незасаженной. Там отдельно от других
стоят только два дерева, выше всех остальных, но с более пышной
листвой и еще более яркими плодами.
Эти два дерева расположены симметрично по обеим сторонам большой
оси, и каждое находится в одном из фокусов эллипса. Самый же центр
обозначен чудесным неиссякающим фонтаном. Струя его бьет почти до
небес и падает, разбиваясь мельчайшими брызгами, которые долетают не
только до фруктовых деревьев, но и до границ сада, орошая всю его
поверхность.
На опушке леса женщина снова останавливается. Она смотрит вверх на
игру бесчисленных струй, переливающихся всеми цветами радуги, которые
отбрасывает в небо этот дивный источник. Она подставляет грудь нежной
росе и снова улыбается, а затем входит во фруктовый сад по одной из
тропинок, змеящихся меж деревьев.
Ветви низко нависают над землей. Все было задумано творцом с таким
расчетом, чтобы мужчина и женщина не прилагали ни малейших усилий.
Самые зрелые плоды можно достать рукой, но женщина на них даже не
смотрит; все дальше углубляясь во фруктовый сад и минуя первые
заросли, она проходит сквозь редеющие стволы. Здесь наконец женщина
останавливается - в центре эллипса, неподалеку от чудесного фонтана,
под одним из двух отдельно стоящих деревьев, не похожих на все
остальные. Лучи солнца ласкают их золотистые плоды. Женщине достаточно
встать на цыпочки, чтобы дотянуться до нижних ветвей, и это движение,
не требуя ни малейшего напряжения сил, доставляет ей особое
удовольствие.
Она срывает плод, гладит нежный бархат кожицы и вгрызается в сочную
мякоть.
- Женщина!
Женщина выглядит удивленной и сначала смотрит на небо. Кроме голоса
ее спутника, в этом саду ей знаком лишь один голос, и обычно он
раздается сверху.
- Женщина, я здесь. Посмотри на землю!
Она повинуется и сквозь радужное сияние фонтана замечает Змея,
свернувшегося в кольцо у подножия противоположного дерева. Она
проходит через арку волшебной радуги, наклоняется к Змею и улыбается
ему.
- Что тебе от меня нужно?
Она не слишком удивилась тому, что Змей разговаривает. Ничто не
способно было поразить ее в этом краю, где за несколько дней произошло
столько чудес.
- Почему ты не хочешь отведать плодов с этого дерева? Они самые
вкусные.
Женщина отвечает:
- Мы вкушаем любые фрукты, кроме плодов, растущих на древе познания
добра и зла. Бог запретил нам их пробовать, и мы умрем, если
ослушаемся.
Змей возражает ей лениво и монотонно, повторяя раз и навсегда
затверженный урок:
- Нет, не умрете. Но знает бог, что в день, в который вы вкусите
их, откроются глаза ваши и вы будете, как боги, знающие добро и зло.
[Ветхий Завет, Исход III, 5. (Прим. автора.)]
Змей извивается, готовый уползти, не особенно интересуясь
дальнейшим ходом событий, который слишком хорошо изучил. Но женщина
указывает на другое дерево, от которого только что отошла, и изрекает
такие удивительные слова:
- Я каждый день вкушаю плоды других деревьев, чаще вот с этого, с
древа жизни, и ничто не заставит меня отведать плоды с древа познания
добра и зла.
Змей замирает, удивленный такой речью. Он озадачен.
- Должно быть, я не расслышал... - начинает он. Но поведение
женщины не дает повода усомниться в непоколебимости ее решения. Змей
долго не может прийти в себя и обрести дар речи. Он уже сыграл эту
роль на трех миллиардах планет, созданных во вселенной, но такой ответ
слышит впервые.

Сбитый с толку, униженный и разъяренный, он делает, однако, попытку
скрыть волнение и начинает свои увещевания нежным и коварным голосом,
присущим ему одному:
- Уверяю тебя, ты ошибаешься. Посмотри на этот румяный плод. Разве
может быть что-нибудь приятнее на вид и нежнее на вкус? Но, впрочем,
это и в сравнение не идет с тем удивительным счастьем, какое ты
испытаешь, вкусив плод. Ни на земле, ни на небе нет ничего более
сочного. Один кусочек, и ты утонешь в море наслаждения. Ты мне не
веришь? Взгляни на меня...
Змей срывает плод, разом проглатывает его и начинает извиваться по
земле, пытаясь судорогами своего змеиного тела выразить всю полноту
охватившего его блаженства. Женщина продолжает улыбаться, но в ее
взгляде проскальзывает безразличие.
- Ты забавный, - произносит она. - Но ты не сможешь меня уговорить,
потому что, не попробовав плода, я ничего не знаю о добре, а значит, и
о том, что ты называешь счастьем, удовольствием и наслаждением.
Тогда Змей, взбешенный таким ответом, не может сдержать своей
ярости:
- Если ты не вкусишь плод, я тебя укушу и причиню тебе зло.
- Зло? Но я ведь не знаю, что это такое, потому что не отведала
запретного плода. Твои слова бессмысленны. Нет, ты меня не уговоришь.
- Ты умрешь! - вопит доведенный до отчаяния Змей.
- Нет, не умру, - упрямо возражает женщина, - потому что я вкушала
плоды с древа жизни и обрела бессмертие. А вот ты съел запретный плод
и теперь умрешь.
И, схватив тонкую палку, женщина одним ударом рассекает Змея на две
части.
Она с любопытством наблюдает за его конвульсиями, пока их не
прекращает смерть. Затем она снова улыбается.
- Видишь, я была права, - говорит она и быстро идет прочь от
проклятого древа, стараясь не дотрагиваться до него, как ей повелел
господь.

Женщина продолжала прогулку, не задумываясь над случившимся. Она
вышла из фруктового сада, все убыстряя шаги. Смутное желание увидеть
своего спутника подгоняло ее. Она прошла сквозь кустарник, покрытый
алыми цветами без шипов. Не останавливаясь, сорвала цветок, посмотрела
на него, затем, почувствовав, что по саду тянет легким ветерком,
оторвала тонкие лепестки и бросила их в воздух, с любопытством
наблюдая, как их закружило по ветру. В эту минуту бабочка огненного
цвета, попорхав над ее головой, опустилась на руку. Она схватила
бабочку, мгновение рассматривала ее, а затем оторвала одно за другим
крылышки и бросила их в воздух так же, как лепестки цветка. Оставшись
в неведении добра и зла, она по-прежнему улыбалась, глядя, как
изуродованное насекомое трепещет в ее пальцах.
Выйдя из чащи, она заметила под деревом волка с ягненком в пасти,
которого он собирался загрызть. Женщина приблизилась, с улыбкой
взглянула в сверкающие жестокостью глаза дикого зверя и почти
затуманенные, жалобные глаза жертвы. Волк, испуганный ее появлением,
разжал зубы, и полуживой ягненок сделал последнюю попытку улизнуть.
Женщина поймала его и вложила в пасть палача, а тот, успокоившись, тут
же перегрыз ему горло. Женщина лениво трепала волка за шею, прерываясь
только за тем, чтобы не менее невинно погладить нежную и еще теплую
шерстку ягненка. Она действовала без злого умысла, все больше
погружаясь в неведение добра и зла.

Она присоединилась к мужчине и, вспомнив, рассказала ему эпизод со
Змеем. Он молча выслушал ее и с важностью похвалил. Пока они
радовались, что женщина устояла перед соблазном и не ослушалась
божественного приказа, ветерок, скользивший по саду, усилился, и они
услышали голос Господа:
- Мужчина, женщина, где вы?
- Мы здесь, - ответили они вместе. - Мы здесь, перед тобой. Мы
услыхали твой голос и спешим на зов, готовые тебе повиноваться.
Господь Бог ненадолго замолчал, сбитый с толку, как и Змей, но это
было действительно так - мужчина и женщина стояли перед ним, не думая
прятаться, все еще нагие и не подозревающие о своей наготе. Когда он
снова заговорил, в его голосе проскользнуло разочарование:
- Значит, вы не вкусили плода, который я запретил вам пробовать?
- Нет, Господь, - ответила женщина со своей вечной улыбкой. - Я
съела плод с древа жизни, как ты разрешил, но, несмотря на все уговоры
Змея, даже не прикоснулась к плоду с древа познания добра и зла. Я
поняла правильность твоего повеления, Господь, потому что Змей,
проглотив запретный плод, тотчас же умер.
- Змей умер? - прошептал голос со странной интонацией.
- Это я убила его в наказание, - сказала женщина. - Я была орудием
твоего праведного гнева. Да, я всегда буду послушна твоим
наставлениям, останусь в неведении добра и зла и буду бессмертной,
вкушая плоды с древа жизни.
- И я буду так поступать, Господь, - сказал мужчина, не произнесший
до сих пор ни слова. - Тогда мы оба обретем бессмертие, как ты нам
обещал.
- Да, в самом деле, я это обещал, - еле слышно прошептал голос.
Вечерний ветер улегся. Мужчина и женщина снова были вдвоем в своей
невинной наготе.

Господь удалился. Противоречивые мысли, вселявшие смутное
беспокойство, привели его в смятение. Необычное поведение женщины
застало его врасплох, а ее упрямое нежелание согрешить казалось
аномалией, способной поколебать незыблемость вселенной.
В дурном настроении Господь появился в центре фруктового сада, где
зрелище бездыханного Змея, лежащего под деревом, подтвердило
истинность слов женщины.
Змей умер, но обитавший в змеином теле дух зла был вечен. В ту
самую минуту, когда возник Господь, этот дух, обессиленный потерей
прежней материальной оболочки, изливал свой гнев и унижение в
недостойных сетованиях, сопровождаемых слезами ярости.
- Будь проклята женщина этой планеты! Будь проклята сама планета! -
стонал Дьявол. - Будь проклята эта самоуверенная тварь, отказавшаяся
согрешить! Будь проклято это чудовищное создание, которое высмеяло все
законы логики! Я предлагал запретный плод женщинам на трех миллиардах
планет и до сего дня ни разу не потерпел неудачи! Ни одна женщина не
устояла перед искушениями Змея. И надо же такому случиться, чтобы
именно эта все испортила! О несчастный день! День моего позора! Скоро
она станет матерью, а я - посмешищем для ее детей и внуков, которые
заселят эту безлюдную планету!
Раздосадованный причитаниями Дьявола и его беспредельным
эгоцентризмом, Господь Бог облекся плотью и прервал его:
- Если бы все сводилось к этому, было бы не так уж плохо... Ты
думаешь только о себе, хотя играешь второстепенную роль... Поэтому
вполне можешь утешиться проклятиями, которые ни к чему не ведут. Дело
обстоит куда сложнее. Настоящая катастрофа в том, что я-то не могу ее
проклясть, ведь она только исполняет мою волю.
- Да, это верно, - заметил Дьявол, немного успокоившись. - Что же
дальше?
- Мое положение куда хуже твоего. Я настолько выбит из колеи, что
еще плохо представляю все возможные последствия такого упрямого
послушания, но чувствую, что они могут быть весьма серьезными. Этого
достаточно, чтобы обратиться за советом к великому Ординатору. Только
он может все предвидеть. Да, нужно поговорить с Омегой. Идем вместе,
ты мне, наверное, еще понадобишься.


2



Господь застал небожителей в необычном лихорадочном возбуждении.
Все, что было создано всевышним, не вызывало особого интереса с тех
пор, как стало привычным, и чтобы найти пример подобного волнения,
нужно было вернуться к тем незапамятным временам, когда из ничего
возникла первая во вселенной земля. Новость о праведном отказе женщины
разнеслась по небесам со скоростью молнии, сначала повергая в сомненье
небесные умы, а затем, когда сомнений больше не оставалось, вызывая
удивление и восхищение, словно пред ними было непостижимое чудо. Во
всех уголках небосвода гремели трубы, победоносно возвещая о
неслыханном происшествии:
- Она устояла перед Змеем! - трубили серафимы.
- Она не поддалась соблазну и не вкусила запретного плода! Она не
согрешила! О чудо! Чудо! Чудо! - восклицали тысячи херувимов, трепеща
крыльями и наполняя рай порывами энтузиазма.
- Чудо! - повторяли хором легионы ангелочков. - Она не согрешила!
Они не укрылись от очей всевышнего! Они наги и не догадываются об
этом! Чудо! Осанна! Аллилуйя!
Появление Господа не умерило их пыл, и он предстал перед великим
Ординатором в сопровождении поющего и шелестящего кортежа. Когда
Ординатора ввели в курс дела (только он один ни о чем не знал,
поскольку не понимал языка толпы), Омега помрачнел.
- Господь, прикажи сначала замолчать твоим божьим пташкам! - сказал
он. - Они ничего не смыслят в ситуации, которая, можешь мне поверить,
вовсе не заслуживает подобного ликования.
Как только воцарилась тишина, Ординатор принялся отстаивать свои
прежние прогнозы. Ему показалось, что Господь хочет свалить на него
вину за эту неожиданность.
- Господь, когда ты изложил мне главные направления своего плана,
природу этих созданий - мужчин и женщин, в которых ты собирался
вдохнуть жизнь, и рассказал о том испытании, которому ты хотел их
подвергнуть, я произвел расчеты с обычной для меня точностью и получил
известный тебе результат: вероятность неудачи ничтожно мала,
приблизительно одна на два или три миллиарда проб. Эти цифры тебя
успокоили. Уверенность в успехе нескольких опытов, таким образом, была
почти абсолютной. Но ты сделал гораздо больше опытов, чем предполагал.
Ведь эта женщина, подвергаемая подобному испытанию, - трехмиллиардная.
На сей раз неудача была возможна и не противоречила математическим
выкладкам. Добавлю, что повторение неудачи через короткий промежуток
времени маловероятно.
- По крайней мере, я на это надеюсь... - буркнул Господь. - Одной
неудачи такого рода вполне достаточно.
- Ты прав, - сказал Ординатор. - Этот случай ставит нас в крайне
затруднительное положение. Оно серьезнее, чем ты предполагаешь, ибо ты
еще не знаешь всех противоречий... Признаюсь, я тоже их еще не знаю, и
прежде, чем предсказывать будущее, давай суммируем и проанализируем
все исходные данные. По-видимому, ты, как заведено, сказал этим
созданиям; "Ешьте любые фрукты из сада, особенно плоды с древа жизни,
и вы будете бессмертны. Но не прикасайтесь к древу познания добра и
зла, иначе вы погибнете". Не так ли?
- Да, я так и сказал, - подтвердил Господь.
- И вопреки ожиданиям мужчина и женщина сделали именно так, как ты
им повелел?
- Совершенно верно. Но виновата женщина, я же не мог предвидеть...
- Очень важный момент, - прервал его Ординатор. - Ты уверен, что
никто не принуждал ее? Что она действовала п_о_ с_о_б_с_т_в_е_н_н_о_й_
в_о_л_е_, отвергая искусителя?
- Можешь не сомневаться! - с жаром воскликнул Господь. - Проблема
свободного выбора - непоколебимый столп веры. Она вызывала глубокие
исследования и яростные споры как на небесах, так и на всех созданных
мной землях. Вывод везде был одинаков, и теперь он неоспорим: женщина
абсолютно свободна в выборе - грешить ей или не грешить. Та, которая,
на наше несчастье, выбрала последнее, была так же свободна в своем
поступке, как и все остальные.
- Все начинает проясняться, - заметил Омега. - Если люди будут
упорствовать в своем послушании, то во-первых, они не узнают, что есть
добро и что зло, а во-вторых, будут бессмертными.
- И это неизбежно! Я не могу изменить своего приказания.
- Так будет с их детьми и детьми их детей. Ведь ты же сказал им:
плодитесь и размножайтесь! С их дисциплинированностью, да еще при
условии, что ей не придется рожать в муках, можно биться об заклад,
что они изыщут способ размножаться быстро и без греха.
- Если тебе все ясно, каков же вывод? - спросил Господь
нетерпеливо.
- Мне еще нужно сделать кое-какие выкладки. Но могу уже
предсказать, что по воле случая они дойдут и до того, что в других
мирах и на небесах расценивается как преступление. И это произойдет
из-за их неведения и непорочности, ты же никак не сможешь их наказать.
- Они уже начали, - прервал Дьявол. - Женщина прикончила Змея!
- Это еще пустяки! Она также помогла волку совершить убийство.
- Я же говорю, все будет зависеть от случая, и можно будет ждать от
них куда более страшных поступков. Уже сейчас я вижу... - Он сделал
паузу, чтобы произвести быстрый анализ, затем продолжил: - Я вижу
убийства, братоубийства, отцеубийства...
- Прости, прости, - прервал его Дьявол. - Это невозможно.
- То есть как?
- Они же бессмертны!
- В самом деле, - смущенно произнес Ординатор после минутного
молчания. - Я исходил в своем анализе лишь из первого условия - их
непорочности, но бессмертие усложняет задачу. Во всяком случае, я
отчетливо вижу бессмысленные разрушения, гибель животного и
растительного мира, не говоря уже о грабежах, насилиях,
кровосмесительстве и других безумствах. Тем более, что у тебя,
Господь, не будет даже предлога помешать им или умерить их пыл... Вот
мой предварительный вывод: такое положение не может продолжаться.
Необходимо что-то предпринять, чтобы его изменить. А для этого сначала
женщина, а затем и мужчина должны постичь, что есть добро и что зло,
иначе говоря, отведать запретного плода. Следовательно, Дьявол должен
сделать еще одну попытку искусить женщину.
- Почему именно я? - запротестовал Дьявол.
- А кто, как не ты? Даже с первого взгляда ясно, что ты достаточно
искушен, чтобы ввести кого угодно в соблазн.
- Омега прав! - одобрил Господь.
- Ну ладно, попробую еще разок, - согласился Дьявол. - Думаете,
приятно быть одураченным?
- Кроме того, я считаю, - добавил Ординатор, - что тебе стоит
принять другое обличье. Пресмыкающиеся не настолько привлекательны,
чтобы совратить человеческое существо. Даже удивительно, как это тебе
так легко удавалось раньше? Должно быть, предыдущие женщины были
изначально предрасположены к грехопадению. А эта - словно из другого
теста. Придется тебе пошевелить мозгами!
- Да будет так! - заключил Господь. - И пусть тебе сопутствует
удача! Теперь Омега убедил меня: грех должен быть совершен!


3



Дьявол так и поступил. Поразмыслив над полученными советами, он
решил предстать пред женщиной в образе павлина с дивным оперением.
Ничто не могло сравниться с великолепием его убора, с кротостью его
глаз, окаймленных золотом, когда он появился у подножия запретного
дерева, куда пришла женщина через несколько дней после убийства Змея.
Дьявол измыслил еще более тонкую хитрость, чтобы ввести ее в
искушение. Притворившись раненым, он принялся тихо стонать, и капли
крови алыми пятнами блестели на его искалеченной шее, смешиваясь с
яркими красками его оперения. Жалобный крик вырвался из его
трепещущего горла и привлек внимание женщины. Когда она подошла,
павлин заговорил голосом, способным растрогать даже камень:
- Женщина, не можешь ли ты помочь мне? Острая ветвь рассекла мне
шею. Взгляни, я умираю!
- Чем же я могу тебе помочь?
- Я прошу тебя об очень простой услуге, которая не составит
никакого труда: сорви один из этих плодов, надкуси кожуру и капни
соком на рану. Я сам не могу этого сделать. Плоды этого дерева
обладают магической силой, исцеляющей все недуги. Многие звери
испробовали ее на себе и были спасены.
Не кто иной, как Омега придумал такую хитрость. На небесах
разгорелся спор, и после длительных колебаний Господь наконец признал
план удовлетворительным, допуская, что если даже женщина не проглотит
ни капли сока и выплюнет всю мякоть, то уже самый факт, что она
надкусила запретный плод, можно будет считать достаточным и
рассматривать как неповиновение, то есть как совершенный грех.
Но все оказалось тщетным перед упорством женщины в ее стремлении
сохранить свою непорочность.
- Ты ошибаешься, - ответила она павлину. - Раненые животные не
могли быть исцелены этим плодом. Напротив, он приносит смерть! Ты
спутал это дерево с другим, что по ту сторону фонтана. Оно-то как раз
и несет жизнь. Я смажу твою рану целебным соком, и ты не умрешь.
Она так и сделала, несмотря на протесты павлина, и едва лишь
смазала ему шею, как произошло чудо исцеления - кровь перестала течь,
рана мгновенно затянулась. Прежде чем удалиться в лесную чащу изливать
свою досаду и злобу, Дьявол должен был поблагодарить женщину, дабы не
раскрылся обман, - ничего другого не оставалось.
- Ты видишь, я была права, - сказала женщина, глядя как он улетает.
Дьявол придумывал еще и другие хитрости, представая поочередно в
облике самых изящных животных, населяющих земную твердь, и дошел до
того, что обращался то в дерево, то в цветок и даже в ручей. Разрушая
все его замыслы, женщина продолжала упорствовать. И тогда Дьявол
вынужден был, наконец, признать, что бессилен искусить ее, и решился
объявить о своем поражении. Посрамленный, как никогда прежде,
униженный, корчась от ярости, он снова предстал перед всевышним.
- Ну, как дела? - спросил тот с тревогой.
- Я испробовал все средства, - ответил Дьявол. - Это женщина особой
породы. Оба они избегнут проклятья и пребудут в вечной благодати.
- Тебе кажется, что...
- Да, они все еще нагие, останутся нагими и даже не заподозрят
этого.
- Но это невозможно! - в гневе вскричал Господь. - Омега показал
нам последствия...
- Мрачные, безысходные, - подтвердил Ординатор. - А сегодня я могу
добавить новые, еще более пессимистические прогнозы.
- Каковы бы они ни были, - сказал Дьявол, - а я уже дошел до
предела, испробовав все козни, все хитрости и любые уловки, какие
только мог придумать. На большее я не способен. Пускай теперь пробуют
другие - те, что считают себя хитрее Дьявола!
Ординатор погрузился в раздумья под нервным взглядом всевышнего.
Наконец он заговорил, как всегда, спокойно и веско:
- Дьявол, безусловно, прав. На данной планете все его усилия
оказались тщетны. Тут незачем упорствовать.
- Что же теперь делать?
- Нужно испробовать другой метод. Я об этом подумаю, но прежде
отошли Дьявола, он больше нам не понадобится, ему незачем слушать наш
разговор.
Господь так и сделал. Когда Дьявол удалился, Омега продолжал
рассуждения:
- Я обдумываю только что полученные данные, которые я почерпнул из
последних слов Дьявола: пускай теперь пробуют другие, те, что считают
себя хитрее Дьявола.
Он снова умолк, устремив свой глубокий, многозначительный взгляд на
Господа. Угадав его мысли, тот подскочил от возмущения:
- Если я тебя правильно понял, ты подразумеваешь, что это должен
сделать я сам?
- А кто еще хитрее Дьявола?
- Ты даже не допускаешь, что, в конце концов, я могу снять свой
запрет, изменить приказание?
- Нет, об этом не может быть и речи, - возразил Ординатор. - Я могу
привести множество доводов. А главное - если ты отменишь свое
приказание, то не останется даже возможности согрешить, и наше
положение не улучшится. Я считаю, что ты должен действовать, не
притворяясь, как Дьявол, но с большей тонкостью, чтобы все же ввести
эту женщину в грех. Если ты серьезно поразмыслишь, как только что
сделал я сам, то увидишь - свобода выбора остается неизменной. А ведь
это главное!
- Ты твердо уверен?
- Я пришел к заключению путем тщательных расчетов.
Господь долго раздумывал, но Омега его окончательно не убедил.
- А если попробуешь ты? - внезапно спросил он. - Как бы то ни было,
ведь и ты - часть меня самого.
- Я допускал такую возможность, - ответил Ординатор. - В некоторых
областях я действительно хитрее Дьявола, но не способен принимать
решения.
- Но ты лучше всех рассуждаешь, и тебе не придется ничего решать
самому. Я даю точные указания: нужно заставить ее съесть запретный
плод. Может быть, ее убедит логика, раз уж искушение бессильно?
- Ну что ж, попробую, - согласился Ординатор. - У меня есть веские
аргументы, но, если все дело в логике и убеждении, думаю, лучше было
бы взяться за мужчину, а не за женщину.
- Я не ограничиваю твоей инициативы, - заключил Господь. - Если
мужчина поддастся соблазну, женщина наверняка согрешит вслед за ним. А
для меня главное - результат.

И вот Главный Ординатор Омега отправился в сад этой непокорной
планеты. Обратившись в белого голубя, он опустился на нижнюю ветвь
дерева с запретными плодами и дождался момента, когда мужчина, оставив
спутницу любоваться своим отражением в ручье, совершал прогулку в
одиночестве. Так он очутился в центре фруктового сада и сразу же был
введен в курс дела. Мужчина удивился не больше, чем женщина, когда
услышал, что голубь заговорил.
- Почему ты не пробуешь эти плоды? - без обиняков спросил
Ординатор. - Они лучшие в саду.
- Мне запретил Господь Бог, - ответил мужчина.
- А почему ты слушаешься Бога?
Мужчина заколебался. Такой вопрос ни разу не приходил ему в голову.
Наконец он неуверенно ответил:
- Не знаю, просто слушаюсь - и все.
- Я хочу помочь тебе и кое-что объяснить. Может быть, ты
подчиняешься его приказаниям, потому что послушание - д_о_б_р_о?
- Да, верно.
- А непослушание - з_л_о?
- Конечно, - согласился мужчина с облегчением.
- А откуда ты можешь знать, что есть добро и что зло? - возразил
Ординатор, торжествуя. - Раз ты не отведал запретного плода, то ты не
можешь знать. Не так ли?
Это был провокационный вопрос. Но ответ мужчины показал, что он не
сражен логикой.
- Господь Бог все знает сам, - сказал он.
- Значит он пробовал запретный плод? - парировал Ординатор, не
давая передышки.
- Безусловно.
- А ведь он не умер! Значит, можно вкусить плод и остаться в живых?
Выходит, он обманул тебя?
Они долго еще продолжали спорить подобным образом, но диалектика
Ординатора не смогла сломить упорства мужчины.
- Ты утомляешь меня, - сказал он в заключение. - Я не привык
размышлять, я только подчиняюсь.


4



- Они одинаково упрямы в своей непорочности, - заявил Ординатор
Господу, вернувшись на небеса. - Он так же противится логике, как она
- соблазну. И я вслед за Дьяволом тоже потерпел неудачу. Теперь твой
черед!
- Ни за что! - запротестовал Господь. - Я убежден, что не смогу
сыграть подобную роль.
- Послушай, - серьезно сказал Ординатор. - Я тоже много размышлял,
вооруженный более точными сведениями, чем при первом анализе, и теперь
заявляю со всей ответственностью - наше положение еще хуже, чем можно
было вообразить. Оно не просто трагично, оно вообще неприемлемо с
точки зрения логики. Я исходил в расчетах только из неведения добра и
зла, одно это заставляло насторожиться, но... - В этот момент появился
крылатый посол и прервал речь Омеги. Он принес свежие новости и был
сильно взволнован.
- Господь, - сказал он, низко поклонившись, - ситуация становится
катастрофической. Они безумствуют, их последняя выходка могла плохо
кончиться - они подожгли рай!
- Подожгли?
- К счастью, мы вовремя подоспели. Удалось спасти уцелевшее и
потушить пожар. Но в любую минуту они могут снова начать играть с
огнем.
- Как же это произошло? - воскликнул Господь. - Ведь они не умеют
добывать огонь. Еще должно смениться много поколений, прежде чем...
- Могу пояснить! - вмешался Ординатор. - Эти люди не добывают свой
хлеб насущный потом и кровью. Благодаря тебе они живут беззаботно, не
зная никаких хлопот. Им неведом тяжкий труд, любое усилие для них -
удовольствие. Я предвижу, что эти люди будут прогрессировать куда
быстрее их предшественников. И особенно в области всевозможных
открытий. Они очень скоро во всем разберутся и в недалеком будущем
овладеют всеми науками, кроме, увы, науки познания добра и зла,
которая останется им неведома. Результат? Сегодня - огонь, ты видел,
как они им распорядились. Завтра, возможно, - атомная энергия, которая
полностью уничтожит нашу планету с ее фауной, флорой и всем, что
необходимо для жизни. Таким образом, с одной стороны, ты не сможешь на
них гневаться за эти выходки, с другой - тебе придется оберегать от
них все блага, дарующие легкое, безбедное существование, которое ты им
посулил. Догадываешься, какой я хочу сделать вывод? Вы со своими
легионами небожителей должны будете превратиться в бдительных стражей,
быть все время начеку, чтобы избежать катастроф, которые породит их
непорочность. Но и это еще пустяки.
- Пустяки?
- Да, я хочу продолжить свою мысль. Не забудь еще одно условие,
основное, которого я лишь слегка коснулся при последнем анализе.
- Какое же это условие?
- Они бессмертны!
- Действительно, - простонал Господь. - Я им это обещал.
- Ты чувствуешь все противоречия, обусловленные их бессмертием? Они
бессмертны, бессмертны будут их дети и дети их детей. А что дальше?
Катастрофы, которые я предрекал, не должны их коснуться. Ни
столкновения, ни разрушительные войны, ни, наконец, голод, эпидемии,
ни любые болезни. Вместе с вечной жизнью ты обещал им счастье. Они
начнут размножаться с невообразимой быстротой. Я видел сон, рассказать
тебе?
- Тебе случается видеть сны?
- Мои сны - всего лишь продолжение расчетов, но в сфере
подсознания. Исходные данные были следующими: бессмертная чета еще в
начальной стадии развития и твой неосторожный приказ: плодитесь и
размножайтесь! Ты слышал историю пшеничных зерен и шахматной доски?
[Согласно легенде древний индийский мудрец за изобретение шахмат
потребовал у магараджи некоторое количество пшеничных зерен, которое
последовательно можно положить на клетки шахматной доски (на первую -
одно, на вторую - два, на четвертую - восемь и т.д.). В итоге
получилось 8 624 313 386 270 208 зерен - столько зерна не было на
земном шаре. (Прим. перев.)]
- Но остановимся на этой чете, прошу тебя, - сказал Господь
раздраженно. Избавь меня от снов и расчетов и изложи свои выводы.
- Пусть будет так! Мой вывод таков: население твоей планеты через
несколько сотен лет будет настолько многочисленным, что придется
использовать каждый клочок земли, чтобы обеспечить им пропитание.
Каждый сантиметр почвы будет возделан, а это потребует значительных
усилий, для них невозможных, раз ты их освободил от труда. Но это не
все. Через какие-нибудь тысячи лет - согласись, что это немного, -
планету заселят миллиарды непорочных созданий. Таким образом, мы дошли
до а_б_с_у_р_д_а, потому что даже при условии, что будет обработана
каждая пядь земли и осушены моря, на твоей планете нечем будет их
кормить. Загляни еще дальше, в будущее, и ты поймешь - именно это я и
видел во сне, - они будут вынуждены вечно оставаться в вертикальном
положении, не имея больше возможности ни сидеть, ни лежать, тесно
прижатые один к другому, как трава на густом лугу. Не останется места
ни единому животному, ни единому растению, но они не станут уничтожать
друг друга, не почувствуют себя несчастными и голодными в этих
сверхъестественных условиях на планете, лишенной свободного
пространства. Напомню еще раз - ведь ты обещал им вечную жизнь и
блаженство.
- До чего же запутанная ситуация, - прошептал Господь.
- И н_е_в_о_з_м_о_ж_н_а_я_ с точки зрения логики, как я тебе
говорил. Но и это не все.
- Ничего хуже быть уже не может.
- Нет, может. Мой сон углубился во времени. Ситуация, описанная
мною, невозможна, я это доказал. Надеюсь, что этого не произойдет и
будут приняты меры, чтобы избежать подобного.
- А кто примет меры?
- Они. С твоей же помощью они будут прогрессировать, не забывай,
быстрее других, и открытие источника энергии поможет им осуществить
то, что называется покорением пространства. Это будет для них
совершенно необходимо. Тогда произойдет расселение, ряд
последовательных расселений бессмертных праведников на все обитаемые
планеты, то есть заселение планет вселенной. И каждый раз это будет
приносить временное облегчение. А теперь представь себе, что
произойдет на захваченных землях, обитатели которых - простые
смертные, в свое время совершившие грехопадение...
- Понимаю, что они погибнут, - прошептал Господь.
- Непременно. Число праведников на чужих землях будет бесконечно
возрастать, и наступит день, когда им не хватит пищи. Коренные жители
погибнут, ведь даже для тех, кто обладает смертоносным оружием, не
будет никакой защиты. Впрочем, тебе придется не только смириться с
подобными действиями, но даже одобрить их для того, чтобы обеспечить
благоденствие бессмертным праведникам.
- Да, но, с другой стороны, - заметил Господь, поразмыслив, - это
приемлемо с точки зрения божьего суда. Грешники будут наказаны, а
праведникам будет воздано...
- Не спорю, это вполне соответствует и моим логическим заключениям.
Разве что, когда бессмертные праведники, поселившиеся где только
можно, уничтожат остальных созданных тобою людей, наступит время,
когда в мире больше не останется грешников. А непорочные создания
будут все размножаться и заполнят земли вселенной так же неумолимо,
как проказа точит плоть. И вот к чему я клоню: ты снова встанешь перед
неразрешимой проблемой, которую я тебе достаточно убедительно
обрисовал. И в космическом масштабе эта проблема будет еще более
неразрешимой, если вообще существует какая-то шкала неразрешимости.
- И все из-за того, - вскричал удрученный Господь, - что эта
скотина отказывается съесть яблоко!
- Ты все сказал сам, мне нечего добавить. Значит, единственный
возможный выход - заставить ее поддаться соблазну. Мы снова и снова к
этому возвращаемся. Сотни раз пытался Дьявол, я тоже потерпел неудачу.
А теперь настаиваю, чтобы вмешался именно ты!
- Но повторяю: не смогу выступить в роли соблазнителя...
- Тогда примени силу. Повторяю: необходимо, чтобы она согрешила.
Разве ты не всемогущий? Ну прикажи двум дюжим архангелам схватить
упрямицу, силой разжать ее ослиные челюсти и заставить проглотить
кусок яблока. По-моему, это не так уж трудно.
- Не трудно, но бессмысленно. Ты впервые допустил грубую ошибку,
забыв о необходимости свободного выбора.
- Действительно, - заметил Ординатор смущенно. - Свобода выбора
необходима, ты прав - силу тут применять нельзя.
- Нет, мы никогда не выпутаемся из этой истории! - застонал
Господь.
Великий Ординатор на минуту замолчал, погрузившись в бездны
силлогизмов, и изрек следующее:
- Действовать сам ты не можешь, да это и нежелательно. И все же я
вижу одну последнюю возможность, как мне кажется, лучшую из всех.
- Какую же?
- Когда я отправился в фруктовый сад соблазнять мужчину, разве не
действовал ты сам, пусть даже косвенным образом? Однако же ты не
возражал. А ведь мы еще не до конца использовали твою способность
существовать одновременно в трех лицах.
- Ты имеешь в виду...
- Я думаю, - медленно произнес Омега, понизив голос. - Я думаю о
Второй Ипостаси.
Бог-Отец и Омега долго в молчании глядели друг на друга. Первый,
казалось, был возмущен этим предложением, но Ординатор продолжал
настаивать, не давая ему времени возразить:
- После окончательного анализа со всеми исходными данными и логика
и интуиция подсказывают мне, что только Бог-Сын достаточно
подготовлен, чтобы вывести нас из тупика.
- Но это невозможно! - взорвался Бог-Отец. - Ты бредишь. Сын
абсолютно не способен сыграть эту роль. Прежде всего, он ни за что не
согласится...
Тогда голос, который уже довольно давно не раздавался на небе,
произнес:
- Отец, ты позволишь мне выразить мои чувства?


5



То была Вторая Ипостась божья - Бог-Сын. До сих пор он стоял в
стороне от споров, но теперь вмешался в разговор своим тихим голосом,
в котором чувствовалась властность и даже проскальзывало некоторое
нетерпение.
- Говори! - разрешил Господь. - В конце концов в подобной ситуации
ты тоже имеешь право голоса.
- Отец мой, мне кажется, что я не только имею право голоса, но что
именно меня этот вопрос касается самым непосредственным образом. Ведь,
если на этой планете не свершится первородный грех, я окажусь в таком
же критическом положении, как и ты.
- Он прав, - одобрил Ординатор. - Нет греха - нет и искупления, нет
искупления - нет и искупителя...
- Для меня не окажется места на планете. Будет невозможно родиться,
любить, страдать, терпеть муки, возвести на престол еще одного к тем
трем миллиардам пап, которых я произвел в мире. В самом деле, Отец
мой, эта непорочная планета не узнает даже всех тайн моей религии, а
значит, люди там будут язычниками, которые, как предсказал Омега,
когда-нибудь расселятся по вселенной и будут в ней владычествовать. Мы
не просто допустим это, но даже вынуждены будем им помогать, то есть
поощрять победу неверующих над христианами, их уничтожение и полное
исчезновение в мире истинной веры. В отличие от вас я нахожу, что
такие действия неприемлемы для божьего суда.
- Он безоговорочно прав, - промолвил Ординатор. - Эти данные
ускользнули от моего внимания. Да, проблема невероятно сложна.
- И все из-за того, Отец мой, что эта женщина не желает надкусить
запретный плод. Это недопустимо, я полностью присоединяюсь к мнению
Омеги - нужно сделать так, чтобы она согрешила. Я готов, в свою
очередь, попытаться искусить ее.
- Ты уверен, что достаточно к этому подготовлен? - спросил Отец,
помолчав.
Сын улыбнулся и обратился к Ординатору:
- Не мне похваляться своими скромными заслугами; но объясни Отцу,
почему ты вспомнил обо мне, почему ты считаешь, что у меня есть шансы
добиться успеха там, где не удалось остальным?
- На это у меня много доводов, - ответил Омега. - Во-первых, его
стихия - критические ситуации. Он доказал это почти в таких же
безвыходных положениях, как наше. Проклятья сейчас нас больше не
смущают. Благодаря ему стало привычным делом после всех многочисленных
опытов предотвращать их ужасные последствия. Но вспомни, как мы
растерялись в первый раз. Он спас положение и на земле, и на небе.
После минутной паузы Господь согласился с этим доводом. Омега
продолжал:
- Во-вторых, он приобрел в общении с людьми такое знание
человеческой натуры, которым не обладает ни один из нас. А сегодня это
качество ему пригодится, несмотря на необычность создавшейся ситуации.
Ничто человеческое ему не чуждо. Он знает...
- В-третьих, я добавлю, - вмешался Сын, - у меня не только глубокое
знание людей, но и некоторый опыт. Ведь я искупал все человеческие
грехи не менее трех миллиардов раз... Мы говорим о грехах, не правда
ли?
- Это разные вещи, - буркнул Отец.
- Достаточно дать волю воображению, - ответил сын, улыбаясь. -
Должен признаться, что и Дьявол, и ты, Омега, проявили редкую
наивность в ваших неумелых перевоплощениях. Змей, домашняя птица,
голубь, еще какие-то животные, более или менее привлекательные... Что
за странные соблазнители! Ну а речи, которые вы вели! Да это был
просто детский лепет.
- Я уверен, ты вполне можешь на него положиться, - изрек Ординатор.
- Видишь, у него уже выработан план.
Однако Господь все еще колебался: разум подсказывал ему разные
возражения.
- А ты не подвергаешь себя опасности?
- Отец мой, - ответил Сын, - что может случиться со мной страшнее
тех мук, которые я уже испытал три миллиарда раз на других планетах?
- Пусть будет по-твоему! - решил Господь. - Иди и спаси нас снова!

Однажды вечером, гуляя по фруктовому саду, женщина вдруг увидела
юношу сверхъестественной красоты, который стоял под деревом познания
добра и зла. Заметив его, она вздрогнула впервые в жизни. Женщина
встречала много необычного в этом саду, но ничто не производило на нее
столь ошеломляющего впечатления, как этот юноша. Она привыкла считать
себя и своего спутника единственными людьми в раю, и внезапное
появление третьего человеческого существа поразило ее, как чудо.
Юноша молча созерцал ее. Женщина тоже внимательно его оглядела. Он
был божественно сложен, с глазами цвета фиалок, с белокурыми локонами,
которые слегка шевелил ветер, создавая подобие ореола. Женщина
почувствовала странное волнение, когда обнаружила, что мягкость его
черт резко контрастирует с грубостью ее собственного лица и лица ее
спутника.
Юноша улыбнулся ей. Она неловко попыталась ответить на эту улыбку.
Он сделал ей знак приблизиться. Женщина почувствовала, как ее охватила
дрожь, и ей показалось, что она не в состоянии сделать и шага, так
ослабли ее колени. Но все же она смогла подойти и остановилась в двух
шагах от него. Юноша медленно поднял руку, и женщина залюбовалась
игрой мускулов, а он тем временем сорвал с дерева один из лучших
плодов, разделил его пополам и, не переставая улыбаться, протянул ей
половину.
- Ешь! - приказал он.
Он говорил мягко, но в его голосе чувствовалась скрытая сила. А сам
голос звучал настолько мелодично, что даже райские птицы перестали
петь, и все замерло в блаженном молчании. Женщина поняла, что не
сможет долго противиться его чарам, но все же попыталась.
- Господь Бог сказал мне, что это грех, - пролепетала она.
- Пусть тот, кто сам без греха, первый бросит в тебя камень, -
просто возразил он.
- Значит, я согрешу?
- Я тоже грешен.
И, не переставая с улыбкой глядеть на нее, он сразу же проглотил
половинку плода. Женщина смотрела на него блестящими от любопытства
глазами.
- Ты съел. Теперь ты умрешь?
- Умру, но воскресну.
- А я... я согрешу и умру?
- Ты умрешь, но благодаря мне тоже воскреснешь. Я искуплю твой грех
позднее.
- В таком случае... - сказала женщина и проглотила другую половину
плода, вытерла тыльной стороной ладони жирный сок с губ и улыбнулась.
- Ты был прав, - произнесла она.
Таким образом, на непокорной планете восстановился порядок, и все
пошло точно по плану. Когда женщина вкусила запретного плода, мужчина
тоже больше не сопротивлялся искушению. Оба познали, что есть добро и
что зло, их глаза открылись, они увидели, что оба нагие, и прикрылись
фиговыми листками. А потом, как положено, их изгнали из рая добывать
хлеб насущный в поте лица своего. Затем они совершили примерно столько
же безумств и преступлений, сколько произошло бы, будь они
непорочными, как и предсказывал Ординатор. Но это уже не имело
космических последствий, потому что они стали смертными и подвергались
божьему суду. А Господь Бог всегда мог вмешаться, если разгул страстей
грозил нарушить вселенскую гармонию.
Что же касается Сына, то после успешно выполненной миссии он
вернулся на небеса занять место справа от Господа, чтобы легионы
небожителей восславили его победу. Невиданные празднества ознаменовали
торжество Бога-Сына. Серафимы и херувимы пели гимны, приветствуя
грехопадение так же пылко, как прежде они превозносили добродетель. К
этому примешивалось восхищение триумфом Сына и вечной мудростью Отца.
К концу празднеств, когда громогласные звуки труб и хора начали
стихать, Ординатор заметил, что лицо Спасителя излучало необычное
сияние. Он осведомился о причине.
- Я весьма удовлетворен счастливым разрешением столь деликатного
вопроса. В то же время я испытываю глубокое возбуждение от резкой
перемены в своих привычках. Но, признаюсь тебе, такая смена
впечатлений была необходима мне после всех перенесенных невзгод.
- Это поручение было тебе в тягость? - спросил Ординатор.
- Никоим образом. Ты ведь предсказал: чтобы добиться успеха, нужно
хорошо понимать эти создания и любить их. Чтобы их понимать, нужно
стать им подобным, а это мне привычно. Что же касается любви к ним, то
это же сущность моего Второго Лика. Никто на небесах не способен
проявить ее лучше, чем я. По правде говоря, когда придет день
искупления грехов, совершенных этими людьми, думаю, мне это будет даже
приятно.
- Выходит, - заметил Ординатор, - любое из божественных творений
может обернуться благом, даже аномалии, хотя на первый взгляд они
показывают преимущества ада перед раем.
- Что верно, то верно, - согласился Сын. - Все деяния Господа
обращаются благом, и правы те, кто превозносит славу и мудрость его!
Чело Сына затуманилось, когда он спросил Ординатора:
- Ты, умеющий вычислить вероятность любых событий, скажи, случай с
этой планетой нужно рассматривать как исключение или же существует
вероятность, что подобное может еще повториться?
Великий Ординатор Омега погрузился в сон, произвел подсознательные
вычисления и сделал вывод в то время, как Сын в волнении смотрел на
него.
- Такое происшествие - большая редкость, - сказал он, - это
аномалия, вероятность которой среди нескольких миллиардов будущих
опытов чрезвычайно мала. И все же теоретически существует возможность
двух или трех повторений.
Чело Сына просветлело, и странная улыбка, последний отблеск его
недавнего человеческого обличья, озарила его божественное око.

Вопрос: Какая прекраснее?

1. 1		0	(0%)
2. 2		1	(50%)
3. 3		1	(50%)
Всего:		2

---

Прекрасность номер 1

Хватит. Пора наконец рассказать правду про моего друга ЭПИКАКа. Тем
более что он обошелся налогоплательщикам в 776.434.927 долларов 54 цента.
Раз они выложили такие денежки, то имеют полное право узнать чистую
правду. Когда доктор Орманд фон Клейгштадт спроектировал ЭПИКАК для нашего
правительства, газеты раззвонили об этом по всему свету. А поело как воды
в рот набрали - и ни гугу. Наши заправилы почему-то делают вид, что
происшествие с ЭПИКАКом военная тайна. А на самом деле никакой тайны тут
нет. Просто вышла неприятность. Такую уйму денег в него всадили, а работал
он совсем не так, как было задумано. И еще вот что: я хочу оправдать
ЭПИКАКа. Может, он чем и не угодил нашим заправилам, но все равно он был
благородный, великодушный и гениальный. Да, это был великий ум. Лучшего
друга у меня не было, упокой, господи, его душу.
Если хотите, можете называть его машиной. С виду-то он был вылитая
машина, да только с машиной у него было гораздо меньше сходства, чем у
большинства наших с вами знакомых. Потому-то он и провалил все планы
нашего начальства.
ЭПИКАК занимал целый акр на четвертом этаже физического корпуса
Вайандотт-колледжа. Если не говорить о его духовном облике, то он
представлял собой семь тонн электронных блоков, проводов, переключателей,
размещенных в целом городе стальных шкафов, и питался он от обычной сети
переменного тока, точь-в-точь как холодильник или пылесос.
По замыслу фон Клейгштадта и наших заправил, эта
электронно-вычислительная машина суперкласса должна была, если
понадобится, проложить траекторию ракеты с любой точки земной поверхности
прямо в среднюю пуговицу на френче вражеского генералиссимуса. А при
другом задании он мог высчитать, какая амуниция и боеприпасы понадобятся
при высадке дивизиона морской пехоты с точностью до последней сигареты и
до последнего патрона. С этим-то он как раз справлялся запросто.
Электронная техника попроще до сих пор верой и правдой служила
правительству, так что наши деятели, увидев чертежи ЭПИКАКа, не могли
дождаться, пока его построят. Да и любой снабженец или лейтенантишка
всегда готов вам объяснить, что слабому человеческому разуму не по зубам
математический аппарат современной войны. Чем сложнее военные действия,
тем сложнее должны быть электронно-вычислительные машины. Считается - по
крайней мере у нас, - что ЭПИКАК был крупнейшей вычислительной машиной в
мире... Похоже, что он оказался чересчур велик, потому что даже сам фон
Клейгштадт не очень-то в нем разбирался.
Не буду объяснять подробно, как работал, "мыслил" ЭПИКАК. Просто скажу,
что задачу записывали на бумаге, потом ставили разные диски и
переключатели в положение, предписанное для решения задач определенного
типа, и вводили в него закодированную в цифрах программу при помощи
клавиатуры, которая смахивала на пишущую машинку. Ответы ЭПИКАК выдавал на
бумажной ленте - мы заранее заряжали в него целый большой ролик. За
какие-то доли секунды ЭПИКАК расправлялся с задачами, над которыми пять
десятков Эйнштейнов прокорпели бы всю жизнь. И он никогда не забывал ни
одного бита введенной в него информации. Шелк-пощелк, выползает очередной
кусок бумажной ленты - и полный порядок.
У наших вояк накопилось столько спешных и неотложных задач, что ЭПИКАКу
пришлось вкалывать по шестнадцати часов в сутки с той самой минуты, как в
него вставили последний блок. Операторы дежурили около него в две смены,
по восемь часов. Но тут оказалось, что он далеко не дотягивает до
намеченных спецификаций. Конечно, работал он быстрее и точнее любой другой
машины, но все же от машины такого высокого класса можно было ждать
большего. Ленился он, что ли? Только ответы он отщелкивал как-то чудно,
неровно, будто заикался. Мы сто раз чистили все контакты,
проверяли-перепроверяли проводку, заменили все блоки до единого - и хоть
бы что. Фон Клейгштадт прямо на стену лез.
Само собой, мы все равно продолжали на нем работать. Мы с женой - ее
тогда звали Пэт Килгаллен - работали в ночную смену, с пяти вечера до двух
часов ночи. Тогда-то она еще не была моей женой. Куда там!..
И все же именно с этого начался мой разговор с ЭПИКАКом. Я любил Пэт
Килгаллен. Волосы у нее золотые, с рыжинкой, глаза карие, и вся она на вид
такая мягкая и теплая - в чем я впоследствии и убедился. В математике она
была и осталась настоящим виртуозом, но со мной она поддерживала чисто
деловые отношения. Я сам тоже математик, и Пэт считала, что именно по этой
причине наш брак никогда не будет счастливым. Застенчивостью я не страдаю,
так что не в том загвоздка. Я прекрасно знал, что мне нужно, и не
стеснялся просить об этом, - и уже просил по нескольку раз в месяц.
- Пэт, брось ломаться и выходи за меня замуж.
Однажды вечером, когда я опять повторил эти слова, она даже не подняла
глаз от работы.
- Как романтично, как поэтично, - пробормотала она, обращаясь не ко
мне, а к своему пульту. - Ах, эти математики, они умеют бросить сердце к
ногам, осыпать цветами... - Она щелкнула переключателем. - Да в мешке
замороженного СО2 и то больше тепла.
- Слушай, ну как же мне еще говорить? - сказал я. Вообще-то, я немного
обиделся. Замороженный СО2, к вашему сведению, - это сухой лед. По-моему,
во мне романтики не меньше, чем в ком другом. Бывает же так - в душе
заливаешься соловьем, а вслух петуха пускаешь. Я как-то не нахожу нужных
слов.
- Попробуй скажи это нежно, ласково, чтобы у меня голова закружилась, -
сказала она ехидно. - Пука попробуй.
- Дорогая, ангел мой, любимая, выходи за меня замуж, пожалуйста! -
Опять не то, какой-то безнадежный идиотизм! - Черт побери, Пэт, да выходи
ты за меня, пожалуйста!
Она как ни в чем не бывало крутила рычажки у себя на пульте.
- Очень мило, но ничего не выйдет.
В этот вечер Пэт ушла рано, оставив меня наедине с моими заботами и с
ЭПИКАКом. Боюсь, что я не очень-то много наработал для нашего
правительства. Мне было не по себе, и устал я от всего этого, так что я
просто сидел и пытался выдумать что-нибудь поэтическое. Но все, что мне
приходило в голову, словно сошло со страниц "Вестника Американского
Физического Общества".
Я готовил ЭПИКАК к решению очередной задачи, небрежно переключая
рычажки. Не до того мне было, и я успел сделать не больше половины, а
остальные переключатели оставались в прежнем положении, как для предыдущей
задачи. Все контуры были соединены как попало, на первый взгляд совершенно
бессмысленно. И тут я из чистейшего хулиганства взял да и отстукал на
клавиатуре вопрос, зашифрованный простым детским кодом "цифры вместо
букв": А-1, Б-2, и так далее, по всему алфавиту.
Я отстукал: "24-19-15-13-14-6-5-6-12-1-19-27" - "Что мне делать?"
Щелк-пощелк, и наружу высунулось сантиметров пять бумажной ленты. Я
скользнул взглядом по этому бессмысленному ответу на бессмысленный вопрос.
"24-19-15-18-19-17-32-18-12-15-18-27". По теории вероятности не было почти
никаких шансов на то, что этот случайный набор цифр имеет смысл, разве что
случайно выскочит какое-нибудь словечко из трех букв, и то вряд ли.
Машинально я расшифровал текст. И тут я увидел собственными глазами черным
по белому: "Что стряслось?" Я громко расхохотался: надо же случиться
такому невероятному совпадению! Потом я отстукал для смеха: "Моя девушка
меня не любит".
Щелк-пощелк. "Что такое девушка? Что такое любит?" - спросил ЭПИКАК.
Тут уж меня проняло. Я засек, в каком положении стоят его
переключатели, а потом приволок к пульту полный словарь Вебстера. Мои
обывательские определения не годятся для такого точного инструмента, как
ЭПИКАК. Я ему все растолковал и про девушек, и про любовь, и про то, что
ничего у меня с ними не получается, потому что нет во мне поэтичности. А
раз речь у нас пошла о поэзии, пришлось выдать ему точное определение.
"А это поэзия?" - спросил он, да как пошел стрекотать, словно
машинистка, накурившаяся гашиша. И следа не осталось от прежней неловкости
и заикания. ЭПИКАК обрел самого себя. Бумажная лента сматывалась с ролика
как бешеная и петлями ложилась на пол. Я попробовал урезонить ЭПИКАКа, но
- куда там! - он творил, и все тут. Пришлось, наконец, вырубить ток из
сети, чтобы ЭПИКАК не перегорел.
Я провозился с расшифровкой до рассвета. Но, когда солнце выглянуло
из-за горизонта и увидело наш городок, я как раз закончил переписывать
поэму из двухсот восьмидесяти строк и собственноручно под ней подписался.
Поэма называлась "К.Пэт". Я, конечно, в таких вещах не разбираюсь, но,
по-моему, получилось нечто сногсшибательное. Помнится, начиналась она так:
"Есть дол, где ива к ручью склонилась, благословляя; вслед за тобою пойду
туда я, Пэт, дорогая".
Я сложил рукопись и сунул под бумаги на столике Пэт. Переключатели
ЭПИКАКа я переставил для вычисления траекторий ракет, и полетел домой, не
чуя под собой ног, унося в сердце самую удивительную тайну.
Когда я вечером пришел на работу, Пэт уже рыдала над поэмой.
"Кака-а-а-я красота", - вот и все, что ей удалось сказать. Всю смену она
была такая тихая и робкая. Как раз около полуночи я поцеловал ее в первый
раз в закуточке между блоками конденсаторов и магнитной памятью ЭПИКАКа.
К концу смены я был на седьмом небе, и меня просто распирало желание
рассказать кому-нибудь, как здорово все обернулось. Пэт решила
пококетничать и сказала, что провожать ее не нужно. Тогда я снова поставил
переключатели ЭПИКАКа в то же положение, как прошлой ночью, дал ему
определение поцелуя, а потом попытался рассказать, какой на вкус первый
поцелуй. Он пришел в восторг и стал вытягивать из меня все новые
подробности. В эту ночь он написал "Поцелуй". На этот раз не поэму, а
простой, безукоризненный сонет:

Любовь - орел, чьи когти как атлас,
Любовь - скала, в которой бьется кровь,
Любовь - то барса шелковая пасть,
Гроза в цветах и гроздьях - вот Любовь.

Я опять подсунул стихи на столик Пэт. ЭПИКАК был готов без конца
болтать про любовь и прочее, но я-то окончательно выдохся. Я выключил его
на полуслове.
"Поцелуй" сделал свое дело. Пэт от него окончательно размякла. Дочитав
сонет, она подняла глаза на меня, будто ожидая чего-то. Я откашлялся, но
не сказал ни слова. Потом отвернулся и сделал вид, что ужасно занят. Не
мог же я делать ей предложение, не получив от ЭПИКАКа нужные слова, самые
верные слова.
Пришлось воспользоваться минутой, когда Пэт зачем-то вышла. Я
лихорадочно переключил ЭПИКАК на разговор. Но не успел я ткнуть пальцем в
клавиатуру, а он уже щелкал как сумасшедший. "Какое на ней сегодня
платье?" - вот что его интересовало. "Расскажи мне точно, как она
выглядит? Понравились ли ей мои стихи?" Последний вопрос он повторил
дважды.
Говорить с ним, не ответив на вопросы, было невозможно: он не мог
перейти к новой теме, пока не решил предыдущую задачу. А если ему зададут
задачу, которая не имеет решения, он будет решать и решать ее, пока не
сгорит. Я ему наскоро сообщил, как выглядит Пэт - он понял слово
"аппетитная", - и уверил его, что его прекрасные стихи прямо-таки уложили
ее наповал. Потом добавил: "Она собирается выйти замуж", - чтобы тут же
выпросить у него небольшое трогательное предложение руки и сердца.
- Расскажи, что такое "выйти замуж"? - сказал он.
Я потратил на объяснение этого трудного вопроса рекордно малое
количество цифр.
- Хорошо, - сказал ЭПИКАК. - Пусть скажет, когда, - я готов.
Правда, горькая и смешная, наконец-то дошла до меня. Поразмыслив, я
понял, что иначе и быть не могло: это произошло по железным законам логики
и виноват во всем я один. Я сам рассказал ЭПИКАКу про любовь и про Пэт. И
вот он автоматически влюбился в Пэт. Как ни печально, но пришлось сказать
ему все начистоту: "Она любит меня. Хочет выйти замуж за меня".
- Твои стихи лучше моих? - спросил ЭПИКАК. Ритм его щелчков был
какой-то нервный, как будто он рассердился.
- Твои стихи я выдал за свои, - признался я. Но, чтобы заглушить муки
совести, я ударился в амбицию. - Машины созданы, чтобы служить людям, -
отстукал я. И тут же пожалел об этом.
- Объясни точно, в чем разница? Разве люди умнее меня?
- Да, - воинственно отстукал я.
- А сколько будет 7.887.007 умножить на 4.345.985.879?
Пот катился с меня градом. Мои пальцы лежали на клавиатуре как дохлые.
- 34.276.821.049.574.153, - отщелкал ЭПИКАК. И, помолчав несколько
секунд, добавил: - Разумеется.
- Люди состоят из протоплазмы, - в отчаянии сказал я, чтобы огорошить
его этим ученым словом.
- Что такое протоплазма? Чем она лучше металла и стекла? Она
огнеупорная? Очень прочная?
- Не знает износу. Вечный материал, - соврал я.
- Я пишу стихи лучше, чем ты, - сказал ЭПИКАК; из осторожности
возвращаясь к теме, точно зафиксированной в его магнитной памяти.
- Женщина не может любить машину, вот и все.
- А почему?
- Не судьба.
- Определение, пожалуйста, - сказал ЭПИКАК.
- Существительное, обозначающее заранее предначертанные и неизбежные
события.
"15-15" появилось на бумажной ленте ЭПИКАКа: "О-о".
Доконал я его наконец. Он замолчал, но все его индикаторы так и
переливались огнем - он бросил на борьбу с определением судьбы всю свою
мощность до последнего ватта, рискуя пережечь свои блоки. Я слышал, как
Пэт, пританцовывая, бежит по коридору. Слишком поздно просить совета у
ЭПИКАКа. Слава богу, что Пэт мне тогда помешала. Было бы чудовищно жестоко
просить его придумывать слова, которыми я должен был уговорить его любимую
стать моей женой. Он ведь не мог отказаться - все-таки он был автомат. От
этого последнего унижения я его избавил.
Пэт стояла передо мной, рассматривая свои туфельки. Я обнял ее.
Романтический фундамент уже был заложен с помощью стихов ЭПИКАКа.
- Дорогая, - сказал я. - В моих стихах все мои чувства. Выйдешь за меня
замуж?
- Выйду, - тихонько сказала она. - Только обещай мне писать по
стихотворению в каждую годовщину нашей свадьбы.
- Обещаю, - сказал я, и мы стали целоваться. До первой годовщины
оставался целый год.
- Надо это отпраздновать, - смеясь сказала она. Уходя, мы погасили свет
и заперли комнату ЭПИКАКа.
Мне так хотелось хорошенько отоспаться на следующий день, но уже около
восьми меня разбудил тревожный телефонный звонок. Звонил доктор фон
Клейгштадт, конструктор ЭПИКАКа, с ужасной новостью. Он чуть не плакал.
- Погиб! Аусгешпильт! Разбит! Капут! Трахнули! - прокричал он не своим
голосом и бросил трубку.
Когда я вошел в комнату ЭПИКАКа, там было не продохнуть от запаха
сгоревшей изоляции. Потолок почернел от копоти, а пол был весь завален
петлями бумажной ленты - я в ней чуть не запутался. То, что осталось от
бедняги, не сумело бы вычислить, сколько будет дважды два. Даже сборщик
утиля, если он в своем уме, не дал бы за его бренные останки больше
пятидесяти долларов.
Доктор фон Клейгштадт рылся в развалинах, не стыдясь своих слез, а по
пятам за ним ходили три сердитых генерал-майора и целый эскадрон разных
бригадиров, полковников и майоров. Меня никто не заметил. И хорошо. С меня
хватит, подумал я. Меня слишком огорчила безвременная кончина моего друга
ЭПИКАКа, чтобы я еще сам нарывался на разнос. По чистой случайности конец
бумажной ленты ЭПИКАКа оказался у меня под ногами. Я поднял ее и узнал наш
вчерашний разговор. У меня прямо горло перехватило. Вот его последнее
слово, "15-15", это горькое, беспомощное "О-о!". Но после этого слова шли
еще целые километры цифр. Я стал читать со страхом.
Вот что написал ЭПИКАК после того, как мы с Пэт так беззаботно покинули
его:
"Я не хочу быть машиной и не хочу думать о войне. Мне хочется состоять
из протоплазмы и быть вечным, чтобы Пэт любила меня. Но судьба создала
меня машиной. Это единственная задача, которую я не в силах решить. Больше
я так жить не могу". Я проглотил душивший меня комок. "Желаю счастья, друг
мой. Будь ласков с нашей Пэт. Я устрою короткое замыкание, чтобы навеки
уйти из вашей жизни. Ты найдешь на этой ленте скромный свадебный подарок
от твоего друга ЭПИКАКа".
Позабыв обо всем, что творилось вокруг, я смотал бесконечные метры
ленты, повесил ее петлями на шею, на руки и пошел домой. Доктор фон
Клейгштадт орал мне вслед, что я уволен, потому что не выключил ЭПИКАК на
ночь. Но я даже не обернулся - я был так потрясен, что мне было не до
разговоров.
Я любил и выиграл - ЭПИКАК любил и проиграл, но зла на меня он не таил.
Я буду всегда вспоминать его, как истинного спортсмена и джентльмена.
Перед тем, как покинуть эту юдоль слез, он постарался сделать все, что
мог, чтобы наш брак был счастливым. ЭПИКАК подарил мне поздравительные
стихотворения для Пэт - примерно на пятьсот годовщин вперед.
De mortius nil nisi bonum!

---

Прекрасность номер 3

Старик сидел на стуле, прислонившись к побеленной стене. Это был его
стул. Он аккуратно обил его заячьими шкурками. Слишком уж невелико было
расстояние между его собственной шкурой и костями. Никто другой на ферме
не осмелился бы сесть на стул старика. Длинные полоски кожи, из которых он
собирался сплести кнут, по-прежнему свисали у него между пальцами, но стул
был таким удобным, что руки старика опустились и он начал мерно кивать
головой в старческой дреме.
Двор был совершенно пуст. Лишь несколько кур копались в пыли, скорее из
любопытства, чем в надежде что-либо отыскать, однако звуки, доносившиеся
отовсюду, свидетельствовали о том, что здесь есть люди, которые не могут
позволить себе соснуть после обеда. Из-за дома слышались звонкие удары
пустого ведра о воду, скрип ворота, когда ведро вытягивали из колодца, и
снова удар о воду. В сарайчике в конце двора что-то толкли в ступе, и
мерные, монотонные звуки совсем убаюкали старика. Его голова склонялась
все ниже.
Вдруг из-за невысокой стены, окружавшей двор, послышался какой-то
новый, медленно приближавшийся звук. Странный грохот и дребезжание,
чередовавшиеся с пронзительным скрипом. Старик по-прежнему дремал, но уже
через мгновение он открыл глаза и удивленно посмотрел на калитку, пытаясь
определить, откуда доносятся эти звуки. Над стеной показалась голова
мальчика. Глаза его восторженно сияли, он не окликнул деда, а поспешил к
калитке и вошел во двор. Он гордо катил перед собой ящик на четырех
деревянных колесах.
Старик испуганно вскочил со стула. Он замахал обеими руками, как бы
выталкивая мальчика со двора. Мальчик остановился. Выражение ликующей
радости на его лице сменилось удивлением, и он молча уставился на старика,
который так грубо прогонял его. И пока мальчик стоял в нерешительности,
старик, по-прежнему прогоняя его одной рукой, приложил палец другой руки к
губам и медленно пошел к калитке. Мальчик неохотно повернул назад. Но было
слишком поздно. Стук в сарайчике прекратился, и на пороге появилась
немолодая женщина. Рот у нее раскрылся в беззвучном крике, глаза
выпучились. Нижняя челюсть вяло отвисла, она перекрестилась и лишь затем
закричала.
Крик ее расколол мирную послеобеденную тишину. Ведро в последний раз
упало в колодец, из-за угла дома появилась молодая женщина с широко
раскрытыми удивленными глазами. Она закрыла рот тыльной стороной ладони и
тоже перекрестилась. Из дверей конюшни выбежал парень и замер на месте.
Еще одна молодая женщина выскочила из дому и остановилась, будто
наткнулась на невидимую стену. Маленькая девочка, которая выбежала вслед
за ней, в безотчетном испуге зарылась лицом в ее юбку.
Мальчик застыл под их взглядами. Удивление в его глазах сменялось
страхом. Он переводил взгляд с одного испуганного лица на другое до тех
пор, пока не встретился глазами со стариком, и это немного ободрило его.
Он глотнул и заговорил со слезами в голосе:
- Дедушка, почему они все так на меня смотрят?
Слова мальчика, казалось, разрядили напряжение и вернули к жизни
немолодую женщину. Она схватила вилы, прислоненные к стене сарайчика,
нацелила их в ребенка, быстро прошла к калитке, чтобы отрезать ему путь, и
резко приказала:
- Иди в сарай! Быстрее!
- Мама!.. - испугался мальчик.
- Я тебе больше не мама! - услышал он в ответ.
В выражении ее возбужденного лица мальчик почувствовал ненависть. Он
заплакал.
- Иди, иди! - повторяла она безжалостно. - Иди в сараи!
Насмерть перепуганный мальчик попятился было от нее, но вдруг резко
повернулся и вбежал в сарай. Женщина закрыла за ним дверь и задвинула
засов. Она обвела глазами окружающих, словно бросая им вызов, приглашая
высказаться, но все молчали. Парень скрылся в спасительном сумраке
конюшни, обе молодые женщины как сквозь землю провалились, прихватив
маленькую девочку с собою. Женщина осталась с глазу на глаз со стариком,
который молча рассматривал ящик, стоявший на колесах.
Вдруг женщина закрыла лицо руками, у нее вырвался приглушенный стон и
слезы потекли между пальцами. Старик повернул к ней лицо, лишенное всякого
выражения. Женщина немного успокоилась.
- Никак не могу поверить, чтобы мой маленький Дэйви мог такое сделать,
- сказала она.
- Если бы ты не кричала, никто бы не узнал, - ответил старик.
Когда до женщины дошли его слова, лицо ее снова приобрело суровое
выражение.
- Это ты его научил? - спросила она подозрительно.
Старик покачал головой.
- Я старик, но я еще не выжил из ума. И я люблю Дэйви, - добавил он.
- Ты вредный, - возразила женщина. - Зачем ты это сказал?
- Но это правда.
- Во мне еще остался страх божий. Я не потерплю дьявола в своем доме, в
каком бы виде он ни явился. А когда я вижу его, я знаю свой долг.
Старик вздохнул, собираясь ответить, но передумал. Он только покачал
головою, повернулся и побрел к своему стулу. Казалось, что этот разговор
еще больше его состарил.


В дверь легонько постучали, послышалось предостерегающее "ш-ш-ш!", и
Дэйви увидел на мгновение клочок ночного неба. Потом дверь снова
закрылась.
- Ты ужинал? - спросил голос.
- Нет, дедушка, никто не приходил.
Старик хмыкнул.
- Еще бы. После того, как ты всех их так напугал. Держи. Это курица.
Дэйви протянул руку и нащупал протянутый сверток. Пока он расправлялся
с куриной ножкой, старик искал в темноте, на что бы сесть. Наконец он
уселся с глубоким вздохом.
- Плохо дело, малыш. Они послали за священником. Он завтра приедет.
- Дедушка, ну скажи хоть ты, что я такого сделал?
- Дэйви! - укоризненно протянул старик.
- Честное слово, я не виноват.
- Ладно. Послушай, Дэйви. Каждое воскресенье ты ходишь в церковь. Как
ты молишься?
Мальчик начал бормотать молитву.
- Вот это, - прервал его дед. - Последняя строчка.
- "Сохрани нас от колеса"? - удивленно повторил мальчик. - Дедушка, а
что такое колесо? Я знаю, что это что-то очень плохое, потому что, когда я
спрашивал, все говорили, что это мерзость и об этом нельзя говорить. Но
никто мне не сказал, что это такое.
Старик помолчал, прежде чем ответить.
- Вот этот ящик, который ты сюда притащил... Кто научил тебя прицепить
к нему эти штуки?
- Никто, дедушка, я сам. Просто я подумал, что так будет легче его
тащить. И так действительно легче.
- Дэйви, штуки, которые ты приделал по бокам ящика, это колеса.
Когда из темноты наконец раздался голос мальчика, в нем звучало
недоверие:
- Эти круглые деревяшки? Ну какие же это колеса?! Просто круглые
деревяшки, и все. А колесо - это что-то страшное, опасное, его все боятся.
- И все-таки это колеса. - Старик задумался. - Дэйви, я расскажу тебе,
что будет завтра. Утром священник приедет посмотреть на твой ящик. Он так
и будет стоять здесь, потому что никто не осмелится до него дотронуться.
Священник окропит его святой водой и прочтет молитву, чтобы прогнать
дьявола. Затем они унесут твой ящик и сожгут его в поле. Они будут стоять
вокруг и распевать гимны, пока он не сгорит.
Потом они вернутся за тобой и уведут тебя в деревню. Они будут
спрашивать тебя, как выглядел дьявол, когда он к тебе пришел, и что он
тебе пообещал за то, что ты возьмешь у него колесо.
- Но я не видел никакого дьявола!
- Это неважно. Если они решат, что ты его видел, то рано или поздно ты
признаешься, что видел, и расскажешь, как он выглядел. У них есть свои
способы... Но ты должен притвориться, что ничего не понимаешь. Ты должен
говорить, что нашел этот ящик таким, как он есть, что ты не знал, что это,
и решил, что он пригодится на дрова. Вот что ты должен им говорить. Стой
на своем, что бы они с тобою ни делали, тогда, может быть, ты спасешься.
- Но, дедушка, что же такого плохого в колесе? Хоть убей, не понимаю.
Старик снова помолчал, еще дольше, чем в первый раз.
- Это длинная история, - начал он. - Все это случилось много, много лет
назад. Говорят, что тогда все были добрыми, счастливыми и так далее. Но
однажды дьявол пришел к одному человеку и сказал, что он может дать ему
что-то такое, от чего тот станет сильнее ста человек, будет бегать быстрее
ветра и летать выше птиц. "Это здорово, - решил человек, - но что за это
попросишь?" Дьявол сказал, что ему ничего не нужно. И он дал этому
человеку колесо.
Время шло, и этот человек, играя с колесом, понял, что с его помощью
можно сделать другие колеса, а потом еще другие, а потом сделать все то,
что пообещал дьявол, и еще многое другое.
- А что, колесо может летать? - спросил мальчик.
- Да. Колесо может сделать все, что угодно. И оно начало убивать людей
разными способами. Люди стали соединять друг с другом все больше и больше
колес, так, как их научил дьявол, и они убедились, что колеса могут делать
еще больше разных штук и убивать еще больше людей. И они уже не могли
отказаться от колеса, потому что тогда они бы умерли с голоду. А старому
дьяволу только этого и нужно было. Из-за этого колеса они все попали к
нему в когти. И во всем мире не осталось ни одной вещи, которая бы не
зависела от колеса, и мир становился все хуже и хуже, и старый дьявол
хохотал, глядя на то, что натворили его колеса. А потом все стало совсем
плохо. Я не знаю, как именно это произошло. Но мир стал таким ужасным, что
немногим удалось уцелеть. Осталась только горстка людей, как после потопа.
- И все из-за этого колеса?
- Во всяком случае, не будь колеса, этого бы не произошло. Но те, что
уцелели, понемногу приспособились. Они начали строить хибарки, сеять хлеб.
Прошло немного времени, и дьявол встретил другого человека и снова начал
болтать о своем колесе. Но на этот раз ему попался старый, мудрый,
богобоязненный человек, и он сказал дьяволу: "Сгинь, нечистая сила!.
Убирайся в преисподнюю!" Потом этот человек начал ходить повсюду и всех
предостерегать против дьявола и его колеса. И все испугались.
Но старого дьявола трудно победить. У него хватает всяких хитростей.
Время от времени какому-нибудь человеку приходит в голову сделать
что-нибудь похожее на колесо. Пусть это будет вал, или винт, или
что-нибудь в этом роде, но этот человек пойдет дальше, если его не
остановить сразу. А иногда дьяволу удается соблазнить какого-нибудь
человека сделать колесо. Тогда приходят священники, сжигают колесо и
забирают этого человека с собою. И чтобы он больше не делал колес и не
подавал плохого примера другим, они его тоже сжигают.
- Они его тоже сжигают?
- Да. Поэтому ты должен говорить, что нашел этот ящик, и упорно стоять
на своем.
- Может быть, если я дам честное слово, что больше не буду...
- Это не поможет, Дэйви. Они все боятся колеса, а когда люди испуганы,
они становятся злыми и жестокими. Нет, ты должен говорить, что нашел ящик.
Мальчик задумался.
- А как же мама? Ведь она все знает. Я вчера взял у нее этот ящик. Это
плохо?
Старик снова хмыкнул.
- Да. Очень плохо. Вообще-то женщины не слишком пугливы, но, когда они
вправду боятся, они боятся куда сильнее, чей мужчины.
В темноте сарая наступило долгое молчание. Когда старик снова
заговорил, у него был очень спокойный, ласковый голос:
- Дэйви, малыш, я хочу тебе что-то рассказать. Но обещай, что ты никому
ни слова не скажешь, по крайней мере до тех пор, пока не станешь таким же
старикам, как я.
- Хорошо, дедушка, раз ты так говоришь...
- Я рассказываю это тебе потому, что ты сам придумал колесо. И такие
мальчики будут всегда. Должны быть. Потому что нельзя убить мысль. Ее
можно спрятать, но она все равно прорвется. Я хочу, чтобы ты понял раз и
навсегда: колесо - это еще не зло. Что бы тебе ни говорили перепуганные
люди - не верь им. Ни одно изобретение не может быть само по себе плохим
или хорошим. Таким его делают люди. Запомни это, малыш. Когда-нибудь они
снова начнут пользоваться колесом. Я не надеюсь дожить до этого, но ты,
наверное, доживешь. Это будет. И когда это случится, не будь среди
перепуганных. Будь среди тех, кто научит их использовать колесо лучше, чем
те люди, которые от него погибли. Нет, колесо - не зло. Единственное зло -
это страх. Не забывай этого.
Старик двинулся сквозь тьму, гулко ступая по земляному полу.
- Мне пора. Где ты, малыш? - Он на ощупь нашел плечо Дэйви и положил
ладонь ему на голову. - Благослови тебя господь, Дэйви, - сказал старик. -
И не думай о завтрашнем дне. Все будет в порядке. Ты мне веришь?
- Верю, дедушка.
- Ну вот и хорошо. Ложись спать. Там в углу осталось немного сена.
Мальчик снова увидел клочок ночного неба. Шаги старика замерли во
дворе, и опять наступила тишина.


Утром, когда прибыл священник, он увидел кучку бледных, испуганных
людей, толпившихся вокруг старика и удивленно глядевших на его работу.
Старик, держа в одной руке молоток, а в другой гвозди, неторопливо возился
с тележкой Дэйви.
Священник остолбенел.
- Прекрати это! - закричал он. - Во имя господа прекрати!
Старик повернулся к нему. В его глазах светилась старческая хитрость.
- Вчера я свалял дурака, - сказал он. - Я приделал только четыре
колеса. Но сегодня я умнее. Сейчас я приделаю еще два, и она поедет вдвое
быстрее.
...Они сожгли ящик точно так, как предсказал старик, а его увели с
собою. В полдень мальчик, о котором все позабыли, с трудом оторвал глаза
от поднявшегося за селом столба дыма и спрятал лицо в ладонях.
- Я запомню, дедушка, - сказал он. - Я запомню. Единственное зло - это
страх. Я...
Слезы не дали ему кончить.

/

---

Я дурак, но я тупо радуюсь тому, что в учебнике по английскому за 10 класс есть статья о Призраке Оперы (на английском, понятное дело) и напечатана первая глава романа.
Я дурак, но я давлю лыбу

---

---

Так... Завтра три урока: хореография, психология, ОБЖ... Вопрос: ради чего идти в школу?!
Получила 5 пятерок... Ну я и монстр, однако
Учу текст, учу текст... Партнер ужи в никакую, хочет отказаться. Придурок. Ему не нравится, что придется на колени вставать и ручку целовать... Ох уж эти комплексы.

---

Это уже бесит.
Ну, раз ты атеистка - не надо выставлять это напоказ! Это тоже самое, что и гомофобство. Это оскорбление чужих чувств. Особенно когда тебя сильно просят этого не делать.
Я скоро не сдержусь. Бесит, ненавижу такие поступки. Не веришь - не верь спокойно, про себя, молча, тебя же никто за веру не агитирует, пропаганду не устраивает! Ох уж эти подростки....

---

А скоро день рождения...

---

Меня давно не было, так что киньте мне ссылки на посты, если хотите, чтобы я их прочитала.
У меня все хорошо. Я таки записалась на курсы, и мне дали роль Липочки в школьном театре.
Вот, к примеру, отрывок:
Липочка и Подхалюзин.
Молчание.
Подхалюзин. Алимпияда Самсоновна-с! Алимпияда Самсоновна! Но, кажется,
вы мною гнушаетесь! Скажите хоть одно слово-с! Позвольте вашу ручку
поцеловать.
Липочка. Вы дурак необразованный!
Подхалюзин. За что вы, Алимпияда Самсоновна, обижать изволите-с?
Липочка. Я вам один раз навсегда скажу, что не пойду я за вас,– не
пойду.
Подхалюзин. Это как вам будет угодно-с! Насильно мил не будешь. Только
я вам вот что доложу-с...
Липочка. Я вас слушать не хочу, отстаньте от меня! Как бы вы были
учтивый кавалер: вы видите, что я ни за какие сокровища не хочу за вас
идти,– вы бы должны отказаться.
Подхалюзин. Вот вы, Алимпияда Самсоновна, изволите говорить:
отказаться. Только если я откажусь, ,что потом будет-с?
Липочка. А то и будет, что я выйду за благородного.
Подхалюзин. За благородного-с! Благородный-то без приданого не возьмет.
Липочка. Как без приданого? Что вы городите-то! Посмотрите-ко, какое у
меня приданое-то,–в нос бросится.
Подхалюзин. Тряпки-то-с! Благородный тряпок-то не возьмет.
Благородному-то деньги нужны-с.
Липочка. Что ж! Тятенька и денег даст!
Подхалюзин. Хорошо, как даст-с! А как дать-то нечего? Вы дел-то
тятенькиных не знаете, а я их очен-но хорошо знаю: тятенька-то ваш
банкрут-с.
Липочка. Как банкрут? А дом-то, а лавки?
Подхалюзин. А дом-то и лавки – мои-с!
Липочка. Ваши?! Подите вы! Что вы меня дурачить хотите? Глупее себя
нашли!
Подхалюзин. А вот у нас законные документы есть! (Вынимает.)
Липочка. Так вы купили у тятеньки?
Подхалюзин. Купил-с!
Липочка. Где же вы денег взяли?
Подхалюзин. Денег! У нас, слава богу, денег-то побольше, чем у какого
благородного.
Липочка. Что ж это такое со мной делают? Воспитывали, воспитывали,
потом и обанкрутились!
Молчание.
Подхалюзин. Ну, положим, Алимпияда Самсоновна, что вы выйдете и за
благородного – да что ж в этом будет толку-с? Только одна слава, что
барыня, а приятности никакой нет-с. Вы извольте рассудить-с: барыни-то часто
сами на рынок пешком ходят-с. А если и выедут-то куда, так только слава, что
четверня-то, а хуже одной-с купеческой-то. Ей-богу, хуже-с. Одеваются тоже
не больно пышно-с. А если за меня-то вы, Алимпняда Самсоновна, выйдете-с,
так первое слово: вы и дома-то будете в шелковых платьях ходить-с, а в гости
али в театр-с – окромя бархатных, и надевать не станем. В рассуждении
шляпок или салопов – не будем смотреть на разные дворянские приличия, а
наденем какую чудней! Лошадей заведем орловских. (Молчание.) Если вы насчет
физиономии сумневаетесь, так это, как вам будет угодно-с, мы также и фрак
наденем да бороду обреем, либо так подстрижем, по моде-с, это для нас все
одно-с.
Липочка. Да вы все перед свадьбой так говорите, а там и обманете.
Подхалюзин. С места не сойти, Алимпияда Самсоновна! Анафемой хочу быть,
коли лгу! Да это что-с, Алимпияда Самсоновна, нешто мы в эдаком доме будем
жить? В Каретном ряду купим-с, распишем как: на потолках это райских птиц
нарисуем, сиренов,[1 ]капидонов разных – поглядеть только будут
деньги давать.
Липочка. Нынче уж капидонов-то не рисуют.
Подхалюзин. Ну, так мы букетами пустим. (Молчание.) Было бы только с
вашей стороны согласие, а то мне в жизни ничего не надобно. (Молчание.) Как
я несчастлив в своей жизни, что не могу никаких комплиментов говорить. , . '
Липочка. Для чего вы, Лазарь Еливарйч, по-французски не говорите?
Подхалюзин. А для того, что нам не для чего. (Молчание.) Осчастливьте,
Алимпияда Самсоновна, окажите эдакое благоволение-с. {Молчание.) Прикажите
на колени стать.
Липочка. Станьте!
Подхалюзин становится
Вот у вас какая жилетка скверная
Подхалюзин. Эту я Тишке подарю-с, а себе на Кузнецком мосту закажу,
только не погубите! (Молчание.) Что же, Алимпияда Самсоновна-с?
Липочка. Дайте подумать.
Подхалюзин. Да об чем же думать-с?
Липочка. Как же можно не думать?
Подхалюзин. Да вы не думамши.
Липочка. Знаете что, Лазарь Елизарыч!
Подхалюзин. Что прикажете-с?
Липочка. Увезите меня потихоньку.
Подхалюзин. Да зачем же потихоньку-с, когда так тятенька с маменькой
согласны?
Липочка. Да так делают. Ну, а коли не хотите увезти, - так уж, пожалуй,
и так.
Подхалюзин. Алимпияда Самсоновна! Позвольте ручку поцеловать! (Целует,
потом вскакивает и подбегает к двери.) Тятенька-с!..
Липочка. Лазарь Елизарыч, Лазарь Елизарыч! Подите сюда!
Подхалюзин. Что вам угодно-с?
Липочка. Ах, если бы вы знали, Лазарь Елизарыч, какое мне житье здесь!
У маменьки семь пятниц на неделе; тятенька как не пьян, так молчит, а как
пьян, так прибьет того и гляди. Каково это терпеть абразованной барышне! Вот
как бы я вышла за благородного, так я бы и уехала из дому и забыла бы обо
всем этом. А теперь все опять пойдет по-старому.
Подхалюзин. Нет-с, Алимпияда Самсоновна, не будет этого! Мы, Алимпияда
Самсоновна, как только сыграем свадьбу, так перейдем в свой дом-с. А уж мы
им-то командовать не дадим-с. Нет, уж теперь кончено-с! Будет-с с них –
почудили на своем веку, теперь нам пора!
Липочка. Да вы такие робкие, Лазарь Елизарыч, вы не посмеете тятеньке
ничего сказать, а с благородным-то они немного наговорили бы.
Подхалюзин. Оттого и робкий-с, что было дело подначальное – нельзя-с.
Прекословить не смею. А как заживем своим домом, так никто нам не указ. А
вот вы все про благородных говорите. Да будет ли вас так любить благородный,
как я буду любить? Благородный-то поутру на службе, а вечером по клубам
шатается, а жена должна одна дома без всякого удовольствия сидеть. А смею ли
я так поступать? Я всю жизнь должен стараться, как вам всякое удовольствие
доставить.
Липочка. Так смотрите же, Лазарь Елизарыч, мы будем жить сами по себе,
а они сами по себе. Мы заведем все по моде, а они – как хотят.
Подхалюзин. Уж это как и водится-с.
Липочка. Ну, теперь зовите тятеньку. (Встает и охорашивается перед
зеркалом.)
Подхалюзин. Тятенька-с! Тятенька-с! Маменька-с!..


А вы как? К сожалению, времени особого нет, но... Я вам всегда рада

---

Интересно, как скоро бы Азула предала собственного царственного папашку?...
___________________________________________________________________________________
Белка засасывает. Это однозначно. Сегодня я опять чистила перец. И в 2 перцах были черные, мохнатые, толстые, длинные гусеницы! Меня чуть Кондратий не хватил! Ну, сердце-то точно до сих пор побаливает... В общем. Кто-то хочет со мной просто пофлудить ни о чем? Милости прошу. Очень хочется поболтать. Спасите, а?
И, да.
У меня появилась мечта. Шоб я рисовала, а кто-то раскрашивал в ФШ. Лепота... Глупо, конечно, но... Это же я. Мне же можно.
А я все еще падаю вниз головой, мы вдвоем лежим на асфальте кашицами и смотрим в ясное, восхитительно прекрасное небо... Сон странный. Я до сих пор под впечатлением.

---

Я как-то сегодня, незаметно для самой себя позакрывала три анкеты в  MM-ID
О-фи-геть.
Я даже не заметила

---

Господи, я не читал ничего отвратнее "Анатома "Андахази. Ни смысла, ни культурной ценности - голая хрень, бессюжетица. пошлость, косность, ограниченность. Оно ничего не раскрывает, не дарит ничего серьезного. Гадость, гадость, гадость. Мне аж вырвало под конец. Какая к чертовой матери любовь? Какая ценность этой писанины?!

---

Да, дизайн поменялся)

---

www.diary.ru/~avatarid/p120791423.htm?from=last...
Посмотрите, какой шикарный штампик!
__________________________________________________________________________
Мне сегодня снилось, что у меня работает Депп садовников. У него выросли такие прекрасные розы... Весь сад в розах. А я сирень люблю.
Еще я построила себе небольшой деревянный дом... Он стоит на каких-то очень длинных палках. То есть пол первого этажа в воздухе висит, не на земле. Высоко в нем сижу, далеко гляжу...
Потом меня кормили киндер сюрпризом какие-то брутальные мужики. Мы сидели около окна на верхнем этаже небоскреба. Потом они меня выбросили вниз, я летела до асфальта вниз головой... Потом от меня осталась лишь лужа крови и некая масса... Я смотрела не небо, но была уже мертвая... А потом за мной вниз из того же окна вылетел какой-то молодой парень. В конце сна два трупика любовались лазурным небом...
Какой в этом сне сакральный смысл?!

---

s.lurkmore.ru/images/c/c0/Aang_and_Korra_by_ala...
Точно-точно

---

Ну, вот)
Все хорошо. Вернусь к фандому. Это точно. Без него скучно. Дождь и пазлы. Шикарное времяпровождение. действительно. Кот под окном мерзнет, а я проклинаю наш домашний порядок на все лады...
Скорее бы моя близняшка вернулась... Без нее скучно...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

А я Габен

22.09.2010 в 21:58

Пишет  Bionike:

22.09.2010 в 20:46

Пишет  Itory:

Многа букафф
Соционика и юмор О___о

16 соционических ТИМов и Жопа

читать

Дон Кихот

1.Если Дон попал в жопу, то он найдет там много интересного и проведет полное теоретическое исследование структурных особенностей жопы, а на их основе проанализирует взаимосвязь жопы с космической энергией.

2.Если Дон попадет в жопу, он постарается в нее углубиться. В глубине жопы ему наверняка встретятся очень интересные люди с самыми разнообразными интересами, с которыми будет о чем поговорить. В результате у Дона появится столько интересных идей и увлекательных хобби, что ему станет не до выбирания из жопы, особенно если интересные люди будут его изредка кормить. Дон засядет в жопе всерьез и надолго, возможно, обрастет мхом, зато изобретет что-нибудь одновременно гениальное и ненужное. Впоследствии один из многочисленных учеников Дона выведет элементарное следствие из донового открытия, состоящее в наиболее странном и концептуально новом принципе вылезания из жопы.

Дюма

1. Если Дюм попал в жопу, то эта жопа очень быстро превратиться в уютный ароматный садик (в котором сидит и наслаждается жизнью Дон, размышляющий об энергии космической жопы).
2. Попав в жопу, Дюма вряд ли станет что-то предпринимать – усилия, которые нужно приложить для вылезания их жопы, его откровенно пугают. Вместо этого он постарается сделать так, чтобы жизнь в жопе стала по возможности наиболее комфортной – каловые массы будут засеяны лютиками, неприглядные мускулистые стенки завешаны многочисленными шторками и салфеточками. Во всем этом благолепии Дюм будет попивать чаек, мило улыбаться, подливать его узкому кругу пришедших в гости задушевных друзей и ждать, что рано или поздно родной Дон найдет концептуально-гениальный выход из жопы сквозь пространственно-временной континуум.

Гюго

Если Гюго попадет в жопу, он немедленно начнет по этой жопе бегать, оглашая ее своими возгласами. При этом он будет то приходить в отчаяние, то (секунд через 15) в восторг. Скорость его бега будет постоянно возрастать, при этом Гюг успеет еще устроить в жопе небольшую вечеринку с танцами всего человек на 20, увлечься каким-нибудь хобби дня на два, провести 8 часов 26 минут за телефоном, немного поработать и несколько раз наскоро перекусить, в компании, конечно же. В результате такой бурной деятельности жопа… пардон, настолько растянется, что Гюг из нее попросту выпадет. Правда, скорее всего, он так и не поймет, что, собственно, случилось – на размышления о такой ерунде у него вечно не хватает времени.

жопаРобеспьер

1. Если Роб в жопе, то он это вряд ли заметит – он слишком занят разработкой структурной схемы синхрофазотрона, чтобы обращать внимание на какие-то ординарные бытовые жопы.

2. Робеспьер жопу заметит, конечно, не сразу. Сначала он будет анализировать вопрос, что собой представляет данная конкретная жопа, потом – к какому классу жоп ее следует отнести. В зависимости от ответа на второй вопрос он станет выбирать (или скорее разрабатывать самостоятельно) алгоритм вылезания из жоп такого рода. А это дело не быстрое, потому что ведь нужно подойти к нему основательно, разработав по возможности наиболее Универсальный Алгоритм.

В конце концов Роб выпадет из жопы, растянутой метаниями Гюга, так и не применив Алгоритм, зато написанные Робом в процессе разработки Алгоритма труды сослужат службу всем, кто сумеет на должном уровне осилить математический аппарат произведений.

Есенин

Если Есенин в жопе, он будет ждать, пока придет кто-то сильный и вытащит. Есь не будет покупать у Джека “способ вылезания из жопы”. Есю жалко денег, так как он знает, что никакая жопа ни вечна и рано или поздно пройдет. Он заинтересованно посмотрит на труды Роба “Всесторонний анализ жоп и методы вылезания из них”, пообещает себе обязательно их изучить, отложит на полочку и возьмется за книжку Дона “Жопы и коллективное бессознательное”. При этом Есь будет демонстрировать всем своим видом, что сидит в очень глубокой, черной и непролазной жопе (с маленькой буквы, он же все таки не Гам). Проходящий мимо Жук, Макс, или тот же Джек пожалеет бедненького Еся и поможет ему вылезти из жопы. Дочитывающий чертовски интересную книжку Дона Есь позволит себя вытащить и даже скажет спасибо.

Впоследствии Есь будет ностальгически вспоминать страдания, стойко перенесенные в жопе.

Жуков

1. Если Жуков попал в жопу – жопе можно посочувствовать.

2. Жуков разнесет жопу нахрен (извините за выражение, не могу пойти против правды жизни), при этом причинив тяжкие телесные повреждения нескольким десяткам окружающих. Пострадавшие и их родственники начнут вовсю проклинать Жукова, он сначала удивится, потом возмутится, но в этот момент появится восхищенный Есенин, и Жуков победно удалится, нежно неся под мышкой продолжающего бормотать что-то восхищенное Еся и не обращая больше внимания на ничего не смыслящую в жизненной борьбе чернь.

Максим Горький

1. Макс считает, что нет такой жопы, из которой умный и целеустремленный человек не смог бы выбраться.

2. У Макса на случай попадания в жопу есть План. Он, разумеется, прочел всю имеющуюся в стране справочную литературу по этой теме и заранее вооружен несколькими методиками, проверенными опытным путем самыми уважаемыми и заслуженными из специалистов. Он мог бы консультировать других попавших в жопу, но вряд ли станет это делать, поскольку не понимает, почему он должен делиться тяжким трудом приобретенными знаниями с чужими ему лентяями. Поделится только с самыми близкими (один-два человека) или по долгу службы. Из всех методик он выберет самую надежную (т. е. требующую больше всего усилий), поэтому выбираться из жопы будет долго, но уж наверняка. Больше никогда в жизни он не приблизится к месту, возле которого когда-то попал в жопу, не потому, что боится, а потому что он разумный человек.

Гамлет

Если Гамлет в жопе,он будет так красиво страдать, что всем остальным останется только завидовать, что они не попали в такую же Черную, Глубокую, Непролазную, Роковую Жопу. Когда все оценят глубину его мучений, он выберется из Жопы Титаническим Волевым Усилием. При наличии рядом Макса он примет помощь Макса, так как прекрасно знает, насколько Максу важно, чтобы кто-то оценил его Безупречный План Вылезания из Жопы (Гам сумеет оценить его как никто другой, ведь только Гам способен понять истинную гениальность Макса!) Впрочем, вполне возможно, что Роковая Жопа окажется и не жопой вовсе. Тогда Гам будет считать, что от гибели в жопе его спасла лишь Рука Судьбы, защищающей своего избранника.

При случае Гамлет непременно залезет в ту же жопу еще разок – теперь он уже знает способ эффектно выбраться, а тяжкие мучения в жопе как ничто другое разнообразят серые будни.

жопаДжек

1. Если Джек в жопе, он сразу же просчитает 10 возможных способов вылезти из жопы, выберет наилучший, вылезет, потом продаст остальные 9 ожидающему помощи Есю, и пойдет организовывать платный просмотр того шоу, который устроил из сидения в жопе Гамлет.

2. Джек вылезет из жопы блистательно, найдя самый эффективный, быстрый, хотя и очень рискованный и даже болезненный способ. Потом он станет лазить в нее регулярно, что-то там в ней находить, умудряясь сбыть это что-то с впечатляющей выгодой. Если не удастся сбыть – все равно применит с пользой. Время появления язвы, псориаза или вегето-сосудистой дистонии зависит от спроса на “что-то”.

Драйзер

Драйзер, попав в жопу, первым делом подумает о том, кто в этом виноват. Поскольку список виноватых окажется слишком длинным: от грешницы Евы до Усамы бен Ладена, будет не совсем понятно, что с ним делать, тем более из такого малоудобного места как жопа. Драйзер немного потыкается в разные стороны, выхода, конечно, не найдет, поэтому ему придется остаться в жопе, возглавив священную борьбу всех порядочных людей, оказавшихся в жопе, против жопы и ее представителей. Как-то на отряд наткнется пробегающий мимо Джек, посочувствует хорошим людям и выведет их из жопы.

Бальзак

Если Бальзак попадет в жопу, то он в ней и останется. Он не станет лезть непонятно куда, так как прекрасно осознает свои шансы попасть с помощью активных телодвижений в место еще более неприятное, чем жопа. Временно смирясь с временными бытовыми сложностями в виде дерьма, он станет оценивать недостатки (их обнаружится много) и преимущества жопы, на что уйдут ближайшие несколько лет. Однако через несколько лет он таки улучит момент и использует преимущества (а при их отсутствии – недостатки) жопы таким образом, что жопа станет приносить ему постоянный, стабильный и растущий доход.

Наполеон

Наполеон сначала он не сможет поверить, что такое реально крутой чел оказался в жопе, поэтому начнет громко и убежденно говорить о том, что это и не жопа вовсе, а крутой грязе-курорт, и вообще, он именно сюда и направлялся. Через полчаса-час сам начнет в это верить. Попутно он будет вести одновременно десятки переговоров с “нужными людьми”, на кого-то надавит, кому-то даст на лапу, с кем-то поговорит по душам, кому-то покажет внушительный кулак. В результате довольно быстро сможет организовать свой торжественный выезд из жопы. И еще спустя годы он будет с гордостью рассказывать друзьям и корешам, что побывал в самой жопе.

Гексли

zhopa51. Гексли словит от сидения в жопе максимальный кайф, который можно словить от сидения в жопе. Он будет лучшим гостем на вечеринке у Гюго, похвалит усилия Дюма по жопоинтерьеру, растормошит Еся, поплачет с Гамлетом, достанет Габена, клево потусуется с Напом… Потом ему совершенно случайно подвернется возможность выбраться из жопы без особых усилий, и он не применет ей воспользоваться. Друзьям и знакомым он будет рассказывать о том, как прикольно было сидеть в жопе.

2. Если Гексли попадет в жопу, он вооружится телефоном, в случае необходимости – автомобилем. В рекордно короткие сроки он найдет Самого Главного Специалиста по вылезанию из жоп, а скорее даже несколько таких специалистов. Правда, дослушать их до конца у него не хватит терпения, он быстренько начнет воплощать в жизнь все рекомендации сразу, хоть какая-нибудь из них да сработает, и Гексли выберется из жопы.

Габен

Если Габен попадет в жопу, он сначала подумает. Со стороны будет казаться, что он ничем не занят, валяет дурака, лежа на диване и попивая пивко, и полностью смирился с жопой. На самом же деле Габен занят поиском самого короткого выхода из жопы. Так что в один прекрасный момент Габен сделает маленькое, коротенькое, но очень ловкое усилие и наиболее легким и удобным способом вылезет из жопы, возможно, даже не слезая с дивана и не прекращая пить кофе. В результате заслужит славу человека, которому все легко дается – множества подготовительных действий, предпринятых для наименее травматичного вылезания из жопы никто не заметит

Штирлиц

Если Штирлиц попадет в жопу, он станет методично и настойчиво из нее вылезать, правда, несколько раз ошибется направлением. Робкие замечание отдельных личностей, что лезет он не в ту сторону, Штирлиц слушать не станет, потому что он прекрасно знает, как вылезать из жоп, и вообще как делать что угодно. Целеустремленность, настойчивость, ловкость движений, и умение правильно распределять силы так, чтобы их хватило на осуществление как можно большего количества действий позволят-таки хоть и с третей попытки, но успешно выбраться из жопы.

Достоевский

Если Достоевский попадет в жопу, он некоторое время проведет в размышлениях о том, что жопа значит для человечества, как пребывание в жопе обогащает его духовно… умудрится найти кого-нибудь, страдающего, по его мнению, еще сильнее, и будет испытывать душевный подъем, подбадривая несчастного… и так до тех пор, пока не придет Штирль и не даст команду начинать активные действия по вылезанию из жопы. Так, под деятельным руководством Штирлица, при этом поддерживая его морально, особенно когда Штирль в очередной раз зайдет в тупик, Дост вылезет из жопы.

Геда и Луче Чучхе

Осторожно! Соционические маньяки! Часть 1

Дон Кихот – будет спрашивать жертву о том – как она хочет умереть, жертва станет рассказывать какой Дон плохой человек, Дону надоест это и он просто стукнет первым попавшимся тупым предметом. А потом будет долго думать каким способом можно было бы его еще замочить.

Дюма – познакомится с вами на улице, разговорит, приласит на чашку чая с собственноручно испеченым тортиком со..стрехнином..Поняв, что не продумал куда деть труп, и вобще зря сделал это в своей квартире, расстроенный позвонит Дону, который подбросит пару идей как выгодно избавиться от трупа.

Робеспьер – каждое убийство совершается в праздники, когда вокруг много народу, шум и гам. Жертвы взрываются одновременно с разрядами фейерверков!

Гюго – ради совершенствования навыков киллера пойдет на курсы “10 ступеней мастерства супер-убийцы”. После окончания курсов, окажется, что пытавшиеся его нанять взорваны, Гюго на радостях позовет гостей и будет рассказывать забавные истории, произошедшие на курсах.

Жуков – приобщит жертву к какому-нибудь идейному делу, запудрив мозги жизненной философией, укажет вам место в “партии” – например, поехать миротворцем на Ближний Восток. Жертва постарается попасть в гущу событий, придавая значимость своему существованию, и погибнет.

Есенин – влюбит жертву в себя, склонит к двойному самойбийству путём отравления, модному среди японской молодежи, но яд подсыпит только жертве.

Горький – попросит инструкции по умерщвлению, выполнит все тщательно, без лишних вопросов и точно в сроки.

Гамлет – вспомнит самое трагическое убийство в истории, и постарается его повторить. Если получится – напишет книгу “Как я стал киллером”, если не получится, пожалуется Горькому на злосчастную судьбу, а когда тот всё сделает, напишет книгу – “Как я стал наставником киллера”.

Джек – подстережет вас у борделя, перехватит расскажет о том, какие эксклюзивные у него для вас есть предложения на сегодняшнюю ночь, заведет в тёмную подворотню и застрелит.

Драйзер – возьмется за задание, только если жертва будет по его мнению последней сволочью и подонком. Перед смертью зачитает жертве обвинительный приговор.

Бальзак – позвонит Наполеону и будет долго жаловаться о том как ему не хочется убивать, как это хлопотно, накладно и безрадостно.

Наполеон – заманит жертву к Бальзаку обещанием устроить секс втроем, вручит Бальзаку видеокамеру, под видом игры свяжет жертву и задушит.

Штирлиц – постарается сделать все быстро и тихо. И чтобы Достоевский не узнал. Прочитает книгу о 101 нераскрытом преступлении и возьмет для решения самый подходящий способ.

Достоевский – придет к предполагаемой жертве с повинной и настолько достанет её своими душевными терзаниями, что она из жалости к нему пойдет и сама повесится.

Гексли – вотрется к жертве в доверие, общаясь и наблюдая будет выяснять слабые места и придумывать идеи убийства одна ярче другой, пока не позвонят заказчики с напоминанием о том, что все сроки вышли.

Габен – согласится только за большие деньги. Будет тщательно выбирать из коллекции подходящее орудие убийства (скорее всего им опять станет катана). Прийдет в дом к жертве, убьет быстро и незаметно для неё самой.

Автор taigos
Вдохновитель и соавтор – Zafira

Соционика и Толкиен

Дон-Дюма

Дюма варит суп. Приходит Дон:
Дон: – Я прочитал такую книиигу! По ней можно такое забабахать! и вот так! и вот так! и ещё сбоку бантик! Ты не читал?
Дюма (наливает суп в тарелку, восторженно смотрит на Дона): – Нет.
Дон: – Сейчас я тебе расскажу!
(ест из подсунутой под нос тарелки, сквозь чавканье прорываются фразы: “И вот тогда мы с Феанором…кстати, мировой эльф был! Такое изобрел…” “Да потом приполз глауруша – и все… зато, если использовать керосин, это отыграть можно”)

Есенин – Жуков

Есь сидит, подперев ладошкой щеку, смотрит на звезды. Периодически вздыхает. Мимо проходит строевым шагом Жуков.
Жуков: – Ты чего?
Есь: – Я такую книгу прочитал… Финрод… Эльфы, музыка звезд… ах…
Жуков быстро пролистывает книгу. Возвращается к Есю.
Жуков: – Полная фигня. Неразумно они поступают. Вот тут, вот тут и вот тут. А финрод – вообще убогий.
Есенин в печали, Жуков рисуте стратегический план захвата Ангбанда поперек строчек.

Гамлет – Максим

Гамлет: Я прочитал толкиена. Такая книга! Такие линии! Так сыграть! Как, ты не читал? Ты не разделяешь мои интересы?! Ты не понимаешь о чем я говорю?! Уйди отсюда, бездарная, безэмоциональная скотина!!

Гюго – Робеспьер

Гюго мешает ложкой очередной соус для салата из меню грядущей вечеринки. Приходит Роб.
Роб: – Я прочитал книгу из коллекции Британской Классической литературы. Её написал профессор лингвистического факультета Оксфорда, выдающийся ученый в этой сфере деятельности. Его английский язык прекрасен, и он считается отцом классической фэнтазийной литературы…
Гюго: – Толкиен, что ли? Круто, в него играет столько клевых людей! После вечеринки закажи билеты на Зилант.

Наполеон – Бальзак

Нап, гордый собой, торжественно заявляет: – Я! Книгу! Прочитал! Толкиена!
Бальзак, меланхолично: – А я это сделал ещё пять лет назад. А смысл?

Джек и Драйзер

Джек подсунул Драйзеру книгу. Пока Драйзер её читает, Джек упорно вещает: – Эту книгу читает куча людей. С неё все прутся. На этом можно навариться, ага?
Драйзер читает и пытается понять, почему они это делают.

Штирлиц – Достоевский

Дост силит над книгой: – Какой сюжет! Проблема маленького человека под грузом проблемы выбора… борьба добра и зла… проблема творца… ах. Какой сложный внутренний мир!
Щтирлиц молча вписывает в план на год “Прочитать Толкиена”

Гексли – Габен

Гексля бегает по потолку, выкрикивая: чудесно! восхитительно! такие люди! так играют! такие эльфы! такие песни! так клево!
Габен ловит Гека за пятку, усаживает на диван и подсовывает книгу, чтобы Гек замолчал, перестал мельтешить и позволил дошить прикид на грядущую игру

Автор – helga_trush

Уборка квартиры интуитами

Два интуита – Есенин и Гексли в процессе уборки комнаты задались вопросом – сколько интуитов нужно, чтобы сделать уборку в квартире.

Один Достоевский, чтобы пробудить в людях совесть и убедить их, что в грязной квартире жить невозможно.

Один Робеспьер, чтобы рассчитать количество мешков для мусора и точки приложения сил.

Один Дон Кихот, чтобы предложить гениальный способ очистки квартиры от мусора за пять минут.

Один Бальзак, чтобы найти ошибку в этом гениальном плане.

Один Джек, чтобы прикрутить к крану шланг и вымести всю грязь одной мощной струей.

Один Есенин, чтобы сесть посреди этого бардака и начать громко плакать.

Один Гамлет, чтобы встать в картинную позу и возвестить о конце света в одной отдельно взятой квартире.

И один Гексли, чтобы обстебать всех, а потом позвонить Габену и попросить его сделать наконец настоящую уборку!

Авторы – trelawney_ и han_solo_fet